И к нам прилетали лучи.
– Ура! – кричали мы, а потом Виталька вскакивал и начинал петь.
Он сам тут же придумывал песню:
Мы летаем над городом,
и никто нас не достанет!
Потому что мы летаем выше всех!
Да здравствует солнце,
Потому что мы его увидели
самыми первыми!
Мы летучие бродяги,
потому что умеем догонять ветер!
У нас уже солнце,
а в городе еще темно!
А здесь уже утро!
Город и в самом деле еще спал в предрассветных сумерках. Лучи не касались крыш, и даже высокая колокольня была в тени.
А у нас было солнце!
Виталька, оранжевый от лучей и загара, стоял на краю ковра, махал руками и пел свою песню.
Один раз я подумал, что Виталька похож на веселого петуха, который раньше всех встречает песней рассвет. Я это не с насмешкой подумал, а с радостью. У Витальки горели от солнца волосы.
Виталька – Золотой петушок…
Тетя Валя изумлялась:
– Сколько можно спать? Я не могу вас добудиться!
Еще бы! Мы засыпали на рассвете.
Если даже мы летали недолго и укладывались пораньше, то все равно не могли сразу уснуть. В каждой жилке у нас звенела радость полета. Каждая клеточка кожи, обдутая теплым ветром, была словно прошита электричеством. Закроешь глаза – и начинает опять поворачиваться перед тобой громадная Земля с огоньками, рекой и темными лесами по краям. Зашуршит сверчок – и кажется, что тихонько смеется Ветка.
Во время завтрака мы чуть не падали головами в тарелки, и тетя Валя опять пугалась:
– Что с вами происходит?
Один раз Виталька мотнул головой, чтобы стряхнуть с волос крупинки гречневой каши, и строго спросил:
– Тетя Валя, а что бы ты сказала, если бы у нас появился ковер-самолет?
Я обмер.
Тетя Валя усмехнулась:
– Я сказала бы: не забывайте чистить его. Вы ужасные неряхи…
– Нет, я серьезно, – сказал Виталька, не обращая внимания на мои пинки под столом. – Ты сильно испугалась бы?
Тетя Валя внимательно посмотрела на Витальку и задумчиво сказала:
– Я не испугалась бы. В детстве у многих бывает свой ковер-самолет. У тех, кто сумеет найти…
– А у тебя был?
Тетя Валя засмеялась, нажала Витальке на нос указательным пальцем и вышла из комнаты. Виталька повернулся ко мне:
– Ну вот. А ты лягаешься.
– Все-таки не стоит ей пока говорить, – сказал я. – Это она сейчас так рассуждает, пока не знает. А увидит нас в полете и перепугается.
– Это я и сам понимаю, – согласился Виталька.
Сначала мы боялись улетать от города, но дальние леса манили нас. И один раз мы решились. Пролетели над рекой (в ней проплыло наше черное отражение), скользнули над лугами низкого берега и пошли над верхушками совершенно темного, молчаливого леса. Внизу было непроглядно и тихо, но казалось, что кто-то большой спит и еле слышно дышит под ветвями. Самые старые сосны и ели поднимались над лесом, как башни заколдованного города. Среди этих башен плыла слева от нас желтая половинка луны.
