– Это не поручение, Андрей Николаевич, – уточнил Сулимов. – Это просьба. Думаю, вы ее обязательно выполните. Во-первых, потому что, как мы уже с вами обсуждали, действия Мерцалова в прошлом могут затронуть еще более глубокие пласты истории, и в результате вы не появитесь на свет Божий в шестьдесят восьмом, а значит исчезнете и вы – хрононавт, прибывший из будущего. Во-вторых... Разве я не убедил вас в том, что прошлое лучше не трогать?
– Вполне убедили.
– Ну вот. Значит вы не сможете остаться в стороне.
– Ага, вырисовываются все-таки критерии, – заметил Кононов. – Мой жизненный тупик, инстинкт самосохранения, чувство ответственности... Ничего больше не добавите?
Дон Корлеоне выпрямился в кресле, взгляд его «итальянских» глаз стал очень серьезным, даже суровым:
– Думаю, этого достаточно, Андрей Николаевич. Нам нужно поторопиться, Иначе Мерцалов нас опередит. Давайте завершать все ваши здешние дела и переходить к сугубо практическим вопросам.
Внутри у Кононова словно что-то оборвалось. Сердце его зачастило, и стало ему холодно и жутко, и он с беспощадной отчетливостью понял, что не властен более распоряжаться собой и превратился в исполнителя чужой воли. Ничего он здесь не решал – все решили за него. И с этим нужно было смириться, и это нужно было принять. Не роптать, а сжиться, превратить чужой путь в свой собственный и идти по нему без оглядки, до конца...
Не человек выбирает пути, а пути выбирают человека...
– Я готов, – хрипло сказал Кононов и, прочистив горло, повторил: – Я готов. Но домой-то вы мне напоследок разрешите вернуться... и вообще, попрощаться?.. Со всем этим попрощаться...
– Разумеется, Андрей Николаевич. Хотя в семьдесят первом вокруг будет почти то же самое. Разве что автомобилей поменьше и радиационный фон пониже.
«Можно в те же вернуться места, но вернуться назад невозможно», – вспомнилось Кононову. Выходит – возможно?..
Сулимов поднялся из-за стола и, неслышно шагая по палевому, с бледно-розовыми разводами ковровому покрытию, подошел к столу Кононова. Иванов, сидя на самом краешке своего кресла, будто ему тоже не терпелось встать, провожал его взглядом.
– Спасибо, Андрей Николаевич, – дон Корлеоне протянул Кононову руку. – Вычурные и помпезные словеса неуместны, но, возможно, вы и на самом деле спаситель человечества.
Кононов криво усмехнулся и пожал жесткую ладонь того, кто стал хозяином его судьбы.
– Рад стараться, Сергей Александрович. А вам кто-нибудь говорил, что вы похожи на «крестного отца»?
