Я присвистнул. Дорогой чемоданчик. Я б его такой цепью к запястью приковал!
– Теперь вы понимаете, что сегодня произошло?
Пальчики начали на ниточки распускать бедный шарф.
– Сделайте что-нибудь.
– Позвоните в Югославию, может, машины еще не отправились.
– Позвоню, но надежды мало. Девяносто процентов, что они уже в пути. Помогите мне, помогите…
– Я не хочу вас расстраивать, но единственное, что я могу сейчас сделать, – это дать информацию по городу. А дальше расчет только на удачу.
– Если вы найдете дипломат, машину можете оставить себе.
Я присвистнул во второй раз. Как заманчиво. «Мокрый асфальт». Мечта детства. Будем кататься с Викой и Бинго по выходным. Здорово. Захотим, поедем сюда, захотим – туда. Кр-р-расота! Однако секундочку… Быстренько вернемся с небес на землю. Во-первых, подобных обещаний я наслушался ого-го – уши болят, а во-вторых, машину я пока не нашел. И где ее искать, понятия не имею. Хорошо, если ГАИ тормознет на шару. Что весьма сомнительно.
– Я все понял. Вот вам мой телефон. Если у вас появятся новости, сразу звоните.
Куракин взял мою бумажку и спрятал в шикарном портмоне.
Я быстро записал его объяснения, пообещал, само собой, разбиться в лепешку для общего блага и распрощался с беднягой. Сидеть, успокаивать его у меня времени не было, в коридоре ждал следующий потерпевший с очередной «птичкой» под мышкой.
Бросив в ящик свежеродившийся на свет материал, который через некоторое время превратится в уголовное дело, я вышел из-за стола и пригласил нового заявителя.
Последующий день кардинальных изменений в мою судьбу не внес. Я не проснулся знаменитым, я не нашел клада, у меня не объявились богатые родственники в Америке. Правда, в меня и не стреляли коварные враги, меня не сбил пьяный водитель и не покусала бешеная собака. Обычный день. Как, впрочем, и все остальные. Ночь, утро, завтрак, транспорт, кабинет, потерпевшие, подозреваемые, свидетели, бумаги, «глухари», опять транспорт, телевизор, ужин, ночь, утро. Замкнутый цикл. Но меня по большому счету он устраивает. Потому как полгода я жил вне этого цикла. Повертелся, покрутился и вернулся. К сожалению, не в свое отделение, которое семь лет назад меня приняло, взлелеяло, взрастило, а потом само же и выкинуло. Возможно, как отработанный продукт.
Постояв четыре месяца охранником в банке, еще два месяца послонявшись в безделье и праздности, я причалил к родным берегам. Родным, но не своим. Единственная родственная душа Евгений перешел в убойный отдел Главка, а идти в подчинение к Шурику Антипову, восседающему сейчас в кресле отделенческого зама, мне совсем не хотелось. Пускай руководит кем-нибудь другим. В РУВД, слава Богу, еще четыре отдела. И везде кадровый вопрос. Милости просим, только голосок подайте. Ларин? Привет, старина. На работу? Без вопросов. Ты ж у нас не за дискриминацию, ты ж у нас по собственному. Молодец. Заполняй анкету, проходи медкомиссию, получай «ксиву» и в бой. Понимаем, понимаем, что не сам увольнялся. А потому впредь наука – не лезь на рожон. Трудись потихоньку, без нервных срывов. Это никому не нужно. Будет тошно – пойди на курсы аутотренинга, внушай себе: «Я тащусь, я тащусь… Нет ничего прекрасней и совершенней на свете, чем наша правоохранительная система. Мне все в ней нравится, меня все устраивает. Мне хорошо, хорошо, хорошо…»
