Ну и так далее. Фантазия у товарища Ларина буйная и часто выходит за пределы разумных границ.
Не успеваю закрыться в родном трехметровом, как объявляется гроза новогоднего фольклора по имени Евгений. Чувствуется радостное настроение. Не иначе с очередного эпизода из жизни Главка.
– Знаешь, кого уложили?
– Знаю, что не тебя. И надеюсь, не меня.
– Твоего приятеля, между прочим.
– Кого?
– Пашу Снегирева.
– Ну, ты нашел приятеля. Какой он мне приятель? Извиняемся, мы с оргпре-ступностью не дружим.
– Ты ж с ним вроде накоротке…
– Да, иногда я получал от него консультации, но исключительно по служебной необходимости. На чем основаны ваши выводы о наших приятельских отношениях, я понятия не имею. Оперативный канал, Евгений, не более.
Для непосвященных объясняю: Паша Снегирев – бригадир одной преступной группировки, проживавший на обслуживаемой мною ранее территории. И действительно, ввиду этого обстоятельства я иногда обращался к Паше за помощью, на уровне консультаций. Как, впрочем, и он ко мне. Но назвать наши отношения коррупцией было бы в корне неверно, не были мы и друзьями-приятелями. Рабочие моменты…
Что же касается сегодняшнего случая то я не удивился. В последнее время Паша смотрел на жизнь с высоты выпитого «Абсолюта», не слушал мудрых людей и в итоге оказался на Екатерининском, 10. Это такое уютное местечко. Городской морг.
Хотя, честно говоря, жалко парня. Только в люди вышел, только цепь золотую купил…
– Где его?
– У собственного подъезда. Изрешетили как дуршлаг. У тебя никаких идей нет?
– Насчет Паши? Боже упаси. Если б у меня были идеи, я бы сейчас его уже догонял. И перегонял. Нет, Евгений. А позвольте встречный вопрос. Моя бесценная информация про Соловьева-Короленко случайно не подтвердилась? Они еще не берут на себя Куракина?
– Соловьев где-то бегает. У нас людей нет и времени тоже, чтобы за ним гоняться. Короленко закрыли на тридцать суток по Указу.
– Да?! То есть вы его задержали?
– Позвонили, сам пришел.
– Я давно утверждал, что милицией открыт закон перемещения во времени. Я тут тоже вызвал приятеля одного. Поболтать. На пятнадцать минут. А выйдет он лет через шесть. Прелюбопытнейший парадокс… Надеюсь, прежде чем его упаковать, вы поинтересовались о двадцати тысячах? Или прямо так рубили, без намеков?
– Поинтересовались. Без ваших умных советов обойдемся. Все отрицает. Никаких денег, никаких долгов.
– Ну хоть Куракина-то знает?
– Удивительное дело, знает. Но ничего, посидит месяцок-другой в камере, все вспомнит. Письмо – веская улика. Должен вспомнить.
