– Ко всему можно привыкнуть, – успокоил он Людмилу, прикидывая, что иметь знакомого замредактора совсем не плохо. («Иметь» – в смысле иметь.) – Я бы сразу не отказывался.
– Я пока и не отказываюсь. Просто опасаюсь, получится ли?
– Полагаю, что непременно.
На автобусной остановке продавались газеты. «Покупайте газетки – одну себе, две соседке!» Шурик наскреб на свежий «Новоблудский вестник». Автобус не подавали, он присел на газонное ограждение, развернул номер. Быть в курсе городских событий – обязанность любого работника пера, вне зависимости, печатают тебя или режут.
«На рынке избита Алла Пугачева! Страница З». Заголовок занимал как минимум половину листа, красуясь на фоне темного контура, напоминающего прическу национальной звезды. Шурик не бросился на третью страницу, зная, о какой Пугачевой идет речь в заметке. Он остановился на второй, три четверти которой занимала статья «Лысина не порок». По мере чтения лицо Шурика приобретало краповый оттенок, а когда он закон чил, руки самопроизвольно смяли «Вестник», а губы так же самопроизвольно прошептали: «Ну, крыса…» Подали автобус, но Шурик продолжал сидеть на ограде, напоминая коммуниста, потерявшего партбилет.
Это была та самая статья, которую он накануне притащил Ковалю и за которую Коваль клянчил бабки. Разумеется, статья была переписана заново, другими словами, но Шурик безошибочно угадал свою фактуру. Как «Запорожец» не полируй, а «мерсаком» он не станет. (НЕ РЕКЛАМА!) А подпись чья? Шурик вновь развернул газету, абсолютно не рассчитывая увидеть под текстом родную фамилию. «Максим Кутузкин. Собств. корр.» Макс?! Хотя, конечно. Не Глоткин же? Криминальная хроника. Ворюги поганые. Ненавижу!
Подали второй автобус. Шурик затолкал газету в карман куртки, прыгнул в раскрывшиеся с лязгом двери. Салон оказался почти пуст, человек пять пассажиров и бабуля-контролер. Та самая. Шурик решительно подошел к ней и протянул руку.
– Бабка, дай обрез! На время. Очень надо!..
На проходной «Вестника» Шурика не пустили. Сегодня подступы охраняли уже два прекрасно вышколенных «Пилара».
– Пропуск?
– Я к Василию Егоровичу, мы договаривались.
– Пропуск?
– Он сказал, так можно пройти.
– Пропуск?
К счастью, в редакцию возвращался Горлов-Глоткин.
– Привет! Сегодня дождь и скверно (Максим Леонидов). Ты к кому?
– К Максу. Он здесь?
– Не знаю, но если он уйдет, это навсегда, так что лучше не дай ему уйти (снова Максим Леонидов).
– Проведешь? У меня пропуск не заказан.
