К примеру, опер Витька Черненко, к которому меня прикрепили как молодого специалиста и в кабинет которого я вселился, за десять дней появился в отделе всего два раза.
В первое появление он рассказал мне пару бородатых анекдотов, после чего исчез, предупредив, что, если его будут искать, он ушел в рейд.
Второй раз я застал его как-то утром по приходу на работу, Витька лежал на диване прямо в своем черном расклешенном пальто со следами ботинок в районе талии. Мне удалось рассмотреть, что следы оставлены продукцией фабрики «Ленвест». Кабинет пропитался гремучей смесью из Витькиного перегара, вони папиросных окурков и аромата разлагающейся дохлой мышки за батареей.
Вероятно, ночью Витька вернулся к порту приписки, чтобы отдохнуть и снова уйти в туман. «Корабли постоят и ложатся на курс…» Когда он проснулся, я осторожно спросил, в чем заключается суть его рейда. Черненко в ответ потряс головой, закурил «беломорину» и простонал:
– Все в нормале, старик, все в нормале…
В школе милиции нас учили, что, действительно, в самых благовидных целях рейды должны проводиться регулярно. При этом составляется адресная программа, производится расстановка сил и средств, ну и все такое прочее.
Витькина адресная программа была записана в его распухшем блокноте, потому как, уходя в рейд, он звонил по разным телефонам, спрашивая какую-то Люду.
Заглянувший следом за мной начальник отдела строго-настрого отчитал Черненко:
– Виктор Геннадьевич, это безобразие. Не к лицу сотруднику уголовного розыска матерно оскорбл ть дежурного офицера на пороге отдела. В следующий раз, если придешь ночью он тебя не пустит. И будет прав.
Витька слабо парировал:
– А к лицу дежурному офицеру наступать на руки сотруднику уголовного розыска?
Витька считался самым опытным опером в отделе, хотя ему не было и тридцати, а мои новые коллеги пояснили, что если Черненко ушел в рейд, то так оно и надо, не следует к нему приставать, Витька знает, что делает. Также мне сообщили, что он является тонким психологом и в «расколе» подозреваемых ему нет равных во всем министерстве. В данном, наверняка неоспоримом факте я еще не имел удовольствия убедиться, хотя страшно желал посмотреть, как работают настоящие профессионалы.
Впрочем, чтобы не утомлять вас длинной прелюдией об особенностях милицейской практики, я перейду сразу к теме, а мои открытия в реалиях профессии буду доводить по ходу. Это гораздо нагляднее.
Сейчас я трясусь на переднем сиденье БМП – боевой машины полиции, – в УАЗике то бишь, сжимая еще не озябшими пальцами короткоствольный десантный автомат и сурово глядя вперед.
