– Нет, – прошептал он. – Если я не забыл, то серьги она не снимала.
Герта выпрямилась и направилась к другому концу стойки, чтобы обслужить парня с девушкой, которые как раз вошли в бар. Харт с улыбкой посмотрел ей вслед. Герта обладала впечатляющей попочкой, да и вообще она была весьма миленькой. К тому же, у нее был талант. Правда, нельзя было позавидовать продюсеру, который попытался бы заарканить эту кошечку на обычных условиях.
Харт взглянул на часы и подал знак Мэнни Кою, чтобы тот подошел.
– Что вы хотите, Док? – осведомился Кой.
Харт показал ему повестку.
– Судя по всему, снова подошла моя очередь, а эта проклятая повестка застряла где-то в пути. Сегодня в десять я должен быть там.
– Сочувствую… Попытайтесь отказаться.
– Думаю, что не выйдет.
– В таком случае, нужно позвонить в агентство и попросить, чтобы они прислали двух парнишек.
– Я тоже так думаю.
Кой сунул в рот сигарету и протянул пачку хозяину.
– Самое паршивое в том, что неясно, насколько вас там задержат.
Харт с наслаждением закурил свою первую сигарету за этот день.
– Да, это действительно самое паршивое, – подтвердил он. – Если я не вернусь через два дня, можете послать на мои поиски бернардинца с бочкой сухого мартини.
1 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 23 ЧАСА 36 МИНУТ
Всю вторую половину дня и в ранние вечерние часы было тихо и спокойно, и лишь после 23 часов замедленный ритм города убыстрялся.
Даже в верхних этажах здания юстиции не было заметно ни ветерка и дыхание позднего вечера было жарким, неподвижным и влажным в большом облицованном деревом зале для присяжных и на раскрасневшихся лицах самих присяжных.
Харт сидел на широком подоконнике одного из высоких окон, смотрел вниз на уличное движение и думал, как удивительно, что целое государство под названием Калифорния и подгосударство Лос-Анжелес с их годовыми доходами в сотни и сотни тысяч долларов не могут выделить несколько несчастных долларов на то, чтобы поставить кондиционеры в залах заседаний и других помещениях суда.
Итак, на карту была поставлена человеческая жизнь. Суд над Коттоном длился почти два месяца и был проведен очень тщательно. Харт выполнил свой гражданский долг. Он выслушал все речи сторон, как обвинителей, так и защиту. Он взвесил все «за» и «против» и пришел к определенному мнению. Он отдал свой голос и страшно хотел уехать домой, чтобы вернуться к своим делам. Но если бы молодая миссис Слэгл и впредь оставалась такой упрямой, никто бы не мог сказать, когда закончится этот процесс. Одиннадцать мужчин не могли быть такими же твердыми, как одна женщина.
