– Какой Гарри?
– Гарри Коттон.
– Не может этого быть.
– Тебе обязательно нужно было знать.
– Ты его хорошо знала?
Губы девушки скривились в горькой усмешке.
– Я его законная жена. Мы поженились в Техасе, когда у него еще было предприятие по борьбе с вредителями. – Девушка упрямо смотрела на Харта. – Ну а теперь можешь залепить мне пощечину.
Харт вынужден был взять себя в руки, чтобы подавить горькое чувство, поднимавшееся в нем. Вероятно, Коттон причинил ей огромное горе, раз упрямство и горечь завели ее так далеко. И не удивительно, что защита побоялась вызвать ее в качестве свидетеля.
– Почему ты считаешь, что я должен залепить тебе пощечину?
– Гарри не стеснялся!!! Он не стеснялся путаться с любой женщиной и это началось уже на первой неделе после свадьбы… Теперь я это знаю. В короткие паузы он возвращался ко мне, а поскольку у него была дурная совесть, он ревновал меня к первому встречному мужчине и устраивал сцены с побоями. Иногда он меня так избивал, что я не могла выйти на работу. – Постепенно ее голос стал звонким и пронзительным. – И теперь он получил то, что заслужил! Вы слышите? То, что заслужил!
– Слышу, – спокойно проронил Харт.
Одно, по крайней мере, было ясно: это была ночь, когда он получил благодарность. Горечь и боль заставили Пэгги не только рассчитаться со своим осужденным на смерть мужем, но и отблагодарить Харта за то, что он внес свою лепту – ровно двенадцатую часть – в его осуждение. Да, по всей вероятности, она испытывала от него адские муки, раз готова была на что-то подобное.
– Сколько тебе лет, Пэгги?
– Двадцать один.
Ее миленькое личико было покрыто капельками пота. Харт достал платок и смахнул с нее пот.
– Ты уж не такая старенькая, чтобы плакать, – дружелюбно произнес он. – Хотя выплакаться тоже полезно. Но необходимо поставить точку на этом деле.
Пэгги кивнула головкой.
– Я уже пыталась.
– Он знал, что ты присутствуешь на процессе?
– Наверняка видел. Именно из-за этого я туда и ходила.
Казалось, ей было трудно говорить об этом, и говорила она с хрипотцой. Харт спросил себя, сколько же ей понадобилось влить в себя джина, чтобы решиться на то, что она сделала. Даже в таком состоянии в ней просматривалось что-то благородное.
Харт сел и загасил сигарету.
– После того, как я выполнил роль инструмента в твоей мести, ты могла бы рассказать мне о себе и Коттоне.
– А чего тут рассказывать?
Пэгги подтянула к себе колени.
– Он был для меня всем.
Действие крепкого желтого джина, который она глотнула, начало сказываться, и она хихикнула.
