– Как я понимаю, ты уже начал осуществлять свой план. Племянник же герцога стал лишь одним из первых в длинном списке жертв. Ты хоть понимаешь, сколько крови прольется?
– Человеческой крови, – уточнил Кондиер. – Люди же режут свиней и прочий скот, почему нас должны волновать беды их вида? Скажи лучше прямо, ты с нами или нет?
– У меня есть выбор?
– Выбор есть всегда: жизнь или смерть, борьба бок о бок с верными соратниками или тяжкий труд бесправного, голодного раба. К нам уже примкнули многие из Джабона. Даже в твоем отряде есть преданные мне бойцы. Пришел твой черед принимать решение. Я не ущемляю твоего права распоряжаться собственной судьбой, но если ты скажешь «нет», – Кондиер с сожалением развел руками, – то у меня не останется другого выхода… сам понимаешь!
Намбиниэль колебался. Он не хотел предавать Джабон, да и затея выжившего из ума старика ему не нравилась. Как можно надеяться управлять тем, чем нельзя управлять вообще? Волна хаоса прокатится и уйдет, Империя – слишком крепкий корабль, способна выдержать еще и не такие штормы. Кровь и мучения тысяч будут напрасны. Кто-то потеряет все, кто-то обогатится, а, по сути, так ничего и не изменится, кроме того, что старый вояка немного потешится перед смертью и погубит напоследок не одну сотню соратников.
– Я с тобой, – наконец произнес долго раздумывающий над предложением Намбиниэль и протянул Кондиеру руку.
Как только ладонь улыбающегося старика коснулась его руки, Намбиниэль до хруста сжал высохшие пальцы. Старик, как выброшенная приливом на берег рыба, хватал воздух широко открытым ртом и упал на колени. Дальше события стали развиваться мгновенно. Солдаты растерялись, побоялись стрелять и, закинув за спину луки, кинулись на выручку своему командиру. Намбиниэль воспользовался поднявшейся суматохой, отпустил руку и прыгнул в кусты.
Раздирая одежду и царапая кожу о хлещущие по щекам ветки, он бежал, не обращая внимания ни на овраги, ни на копошившихся под ногами змей. Погоня быстро отстала, еще раз подтвердив верность принятого Мансоро решения. Как может строить грандиозные планы командир, не способный даже как следует обучить своих солдат. Война требует не только меткости глаз и крепости рук, но и изворотливости ума, способности предугадывать возможные действия противника и многих других качеств, которых сторонникам Кондиера явно не хватало. Связываться с такими недотепами было все равно что добровольно засунуть шею в петлю или вспороть себе брюхо кинжалом.
