– …Прямо хоть обратно уезжай в Рубинск, – всхлипнула Женька.
– Это куда же? – прищурилась Алиса. – Опять к алкашу, что ли? К бабкиному сыну? И не думай!.. А чего ты хлюпаешь-то?
– А чего мне – радоваться, что ли?
– Радоваться! – дернула головой Алиска. – Такого человека нашла – радуйся! Только тебе к нему надо сейчас же идти. Прямо домой. Заявись вот такая вся красивая, вся в слезах, в соп… Нет, лучше красивая и грустная. Ага. И, значит, скажи: «Я так мучаюсь, а успокоить меня некому. Ну что мне – так беспокойной и спать ложиться?!» Вот так скажи, и Павел твой сразу же к тебе на шею кинется и скажет, чтобы ты была только его навечно! И будете вы жить долго и счастливо, и умрете в один день.
Женька на нее посмотрела недоверчиво. Что-то такое она и хотела сделать – вот так взять и заявиться! И пусть у него ремонт, и пусть там грязь и пыль. Но только вот умирать ей отчего-то не больно хотелось.
– А чего это умрем? – насупилась она.
– Но то есть потом умрете, в один день, – просто пояснила Алиска. – Влюбленные все так делают… Нет, ну чего ты сидишь-то? Иди, пока у няни у своей отпросилась! Иди! Потом мне обязательно позвони… или давай так – я тебе позвоню, тебя фиг дождешься, а мне интересно… Ой, а потом семьями дружить станем! Или еще можно будет моего Никиту к вам устроить дипломатом каким-нибудь, он к любым делегациям подойдет!
Подруги расстались довольные друг другом. Алиска даже поймала такси для Жени, так боялась, что та испугается в последний момент и свернет не туда.
Женя никуда не свернула. Таксист быстро домчал ее до нужного дома, у подъезда Женька подняла голову – в окнах Павла горел свет, и сердце ее сжалось, а ноги сами взлетели на третий этаж.
Ей долго не открывали, а потом дверь распахнулась, и на пороге оказалась… Лада! Бывшая жена Павла, видимо, была застигнута врасплох, потому что нервно застегивала на себе бордовую шелковую блузку и поправляла волосы. Увидев Женьку, она вмиг переменилась – застегиваться перестала и лишь гордо тряхнула стриженой головой.
– Ну? И? – презрительно скривилась она.
– А… а Павел дома? – растерянно пролепетала Женька.
– А вам… какое… дело? – с издевательскими паузами спросила Лада.
– Простите, – бормотнула Женька и стремглав понеслась вниз по лестнице.
Довозил ее частник, молчаливый, неторопливый старичок, и она была ему благодарна. И за то, что не лезет со своими разговорами, и за то, что еле тащится, – в машине так славно было хоронить все свои надежды…
