На следующий день Аня даже в парикмахерскую с утра сбегала – так ей нужно было выглядеть прекрасной. Конечно, она опоздала. И, само собой, это никого из начальства не порадовало. Николай Степанович лично вышел из своего кабинета и демонстративно уставился на часы перед самым Аниным столом. Потом помолчал и в глубоком раздумье удалился.
– Ой, Анечка, – подлетела к ней сразу же после его ухода Наталья и, жутко соболезнуя, заморгала крашеными ресницами. – А что, сегодня в парикмахерской с утра огромные очереди?
Вот мымра! Ее и не обманешь. А Аня-то собиралась посещение цирюльни держать в секрете.
– Мне сегодня не до парикмахерской было… – скорбно сложила она брови домиком.
Зиночка мгновенно сложила бровки тоже – женщина при любых обстоятельствах должна быть слабой и плаксивой!
– Я сегодня просто… – Аня так и не смогла придумать достойную причину. – Просто измоталась вся…
– А-а, – с пониманием качнула головой противная коллега. – Значит, ты опоздала из-за того, что укладку сама себе делала. Понима-а-аю, я слышала это жуткое мучение – делать самой прическу, когда у тебя жидкие волосы…
– Наверное… – рассеянно кивнула Аня. – Тебе виднее.
До самого обеда она упрямо пялилась в монитор и даже ни разу не обернулась на двери, куда то и дело заглядывал Папахин. Она даже не обернулась, когда он битый час толковал с Лидией о каком-то семинаре прямо у нее, Ани, за спиной. И когда нарезал круги возле ее стола и ворчал на весь кабинет: «Розочки мои, ну когда же мы устроим субботник?! Посмотрите, нам пора делать перестановку и выкинуть наконец старый шкаф! Зиночка, да прекратите вы рыдать! Мы же не вас собираемся выкидывать!» Аня никак не реагировала. И он не выдержал. Когда в обед она, печальная и легкая, вприпрыжку спускалась по лестнице на первый этаж в кафетерий, чтобы перекусить, он поймал ее за руку:
– Аня… Анна Вадимовна, мне кажется, нам есть о чем поговорить. Не пройти ли нам в «Чайку»?
«Чайка» – забегаловка чуть лучше той, что была у них на первом этаже, и находилась через дорогу.
– Конечно-конечно… – невинной овечкой проблеяла Аня, избегая смотреть в эти ясные темные глаза.
Папахин видел это и нервничал. Ему уже казалось… нет, после Аниного опоздания он был твердо убежден, что его кулак насмерть разбил вчерашнего гостя Анны и она сегодня потому так прячет взгляд, что не хочет тревожить его раньше времени. Зачем? Вот-вот придут люди в штатском, с казенными наручниками и прикажут следовать за ними. Или сразу схватят и поволокут? Как они убийц-то арестовывают? Он так себе это красочно нарисовал, что еле сдерживался, чтобы прямо отсюда не дать деру. Удерживало только одно: милиция бегает быстрее.
