– Мама, успокойся, это не моя любимая девушка. Это кто-то другой. Она ничего…
И в это время прозвенел звонок.
Олимпиада Петровна тигрицей подлетела к аппарату и медленно сняла трубку.
– Алло-о-о, вас слушают, говорите… Дуся! Это опять тебя! Та же самая нахалка!
Евдоким подошел к телефону и пробасил:
– Алло, кто меня спрашивает?
– Кто тебя не боится! – дерзко рявкнул в трубку молодой девический голос. – Это Ирина Радько.
Он столько ждал этого звонка! Нет, не правильно, он не мог даже рассчитывать на такую удачу, и вот вдруг повезло!
– Ирина!.. Ой, Ирина! Надо же! А я искал вас! – чуть не запрыгал возле трубки Дуся.
– Да, Ирина! А чо ты так обрадовался-то, не пойму?! Сам наколбасил, у меня теперь сплошная лажа кругом, а он в ладошки хлопает! Идиот!
Девушка злилась, и Дуся стал нервничать. С чего бы ей злиться?
– Это я наколбасил? Подождите, Ирина, подождите. А чего это я-то?! Сама на меня с ребенком…
– Вот из-за ребенка и звоню. Значит, завтра приходишь к роддому, во двор, там возле мусорки такая лавочка есть, под кустами, я тебя там и буду ждать. Только не вздумай с группой поддержки нарисоваться. Приходи и Машку приноси. Обещаю – в ментовку звонить не буду.
– Я, конечно, обязательно приду, только… Простите, а какую Машку приносить? – не понял Дуся.
– Ну, дочку мою. Я ее Машкой назвала. Вот ее принесешь, тогда не стану в милицию заявлять, – милостиво объяснила Ирина. – Думаешь, я не понимаю, что это ты ее стащил?
– Я стащил?! Да вы с ума сошли?! – захлебнулся гневом Дуся. – Я… Я тут все ноги стер – ребенка разыскиваю… Мы тут с мамой… А эта полоумная решила, что я спер!
– Ну чо ты дурака-то включил?! Думаешь, я не понимаю совсем ничего, что ли? – уже с нотками мольбы в голосе говорила Ирина. – Небось на экспертизу поволок, чтобы доказать, что ты не отец? Доказал и ладно. Зачем тебе чужой ребенок. Приноси, говорю же – не пойду в ментовку.
– Отчего же?! А ты сходи! Сходи, и пусть они тебе сами скажут, что у меня нет никакого ребенка!
Рядом с Дусей немедленно возникла Олимпиада Петровна. Такого возбужденного сына она еще не видела, вероятно, звонок был жуткой важности. И теперь она стояла тихонько, точно мумия, а для верности прикрывала себе рот ладошкой.
– Не, ну чо ты в самом деле? – чуть не плакала Радько в трубку. – Ну, говорю же, надо Машку! Если ты завтра ее не притащишь, меня убить могут! Ни хрена не понимаешь, а артачишься! Приноси! Все! Завтра в одиннадцать вечера, когда все врачи разойдутся, чтобы возле роддома. Учти, я буду ждать!
