– Девушка, и в самом деле, – поддержал его Дуся. – Чего вы тут прямо в позе морской звезды раскорячились? Давно бы уже к Людмиле Ивановне пришли, это у нас бабушка такая, она всех рожениц оформляет, и вас бы оформила…
– Так! – уселась на носилках девушка. – Выступать будем в Большом театре, а сейчас быстренько носилочки схватили, и балетным шагом в роддом!
– Не, Дуся, ну и что с ней делать?
– Я… я не умею балетным… Да еще с носилками, точно не получится, – огорчился тот.
Вася и вовсе расстроился. Снова браться за работу не хотелось и все тут. А девчонка пешком идти совершенно не торопилась. Но, судя по размерам ее живота, по неровному дыханию и капелькам пота на лбу, стоило бы поторопиться.
– Дуся? Кто это у вас Дуся? – дернула бровью девчонка. – Ты, что ли, пузан? Так вот, Дуся моя, можешь не балетным шагом, можешь марафонским бегом, только поторапливайся!
– Я вообще-то вам никакая не Дуся! – дернулся санитар. – А вовсе даже Евдоким Петрович Филин!
– Еще и Филин! Ну что за роддом попался! Санитар – Филин! Нет бы Аистом назвался… Ну давай, Филин, тащи!!
Напарнички крякнули от натуги и поперли будущую мамашу в здание. Сгрузили они дамочку прямо у дверей кабинета приема посетительниц – вредная девка принципиально не хотела даже шагу ступить самостоятельно.
Отделавшись от капризной беременной, Дуся спешно удрал в комнату персонала, рухнул на жесткий казенный диван и расслабился. Любил он вот так полежать, подумать о вечном в рабочее время. И никто не тревожит – все по делам своим носятся, и никто не ворчит, не ругается. Спокойно… Здесь хорошо мечталось о светлом будущем и вспоминались приятные жизненные моменты. Вот так, бывало, полежишь, поглазеешь, как за окном тополь листьями наряжается, глядишь – а рабочий день и скончался. Так бывало частенько, однако не сегодня. У некоей пациентки приключился нервный срыв после родов, и она принялась во все горло верещать арии. Своими дикими воплями она перепугала кормящих мамочек, и у троих немедленно пропало молоко. Медперсонал кинулся успокаивать певицу, но та с приходом зрителей только еще больше воспряла духом. Решено было отвести любительницу опер в самое дальнее крыло и выдать ей «благодарного слушателя», то есть Дусю. Уже через двадцать минут бравый санитар позорно бежал к главному и притворно скуксился:
– Матвей Макарович… ой-о-ой, что ж так крутит-то?.. – сложился он пополам. – Вот крутит и крутит… Матвей Макарович, я так подозреваю, что у меня дизентерия…
