– Конечно! Только когда ее пела Селин Дион, там вообще весь корабль затонул! Потому что у нее голос помощнее твоего!
– А тогда давай я другую спою… – не знала чем загладить вину матушка и вяло заблеяла: – Ты добы-ы-ычии-и-и не добьё-ё-ё-сся-я-я, чё-ё-ё-ёрный во-о-о-орон, я не тво-о-о-ой…
В двери снова позвонили.
– Олимпушка, так, може, кто из знакомых почил-то? Дак ить я не токмо обмыть…
– Иди ты, бабка! – вызверилась на неугомонную старушку Олимпиада Петровна. – И так уже накаркала!
– Так, значит, кто-то все жа помер? Кого обмыть-то?
– Маманя!! Скажи ей, пусть сама готовится! Сейчас как выйду… – не выдержал уже и Дуся.
Старушка резво поскакала вниз по ступенькам.
– И ведь ты посмотри, – не мог успокоиться Дуся. – Она ведь говорила – не принесешь дочь, меня могут убить, а я не принес!
– Дуся! Ну чего казнишь-то себя? Ну как бы ты принес? Кого? Ты и так пошел на эту встречу и всю ночь на лавке, аки бомж, торчал!
– И все равно не уберег! И как теперь найти девочку? Ой, как представлю, что ребенок не накормлен, болеет, может…
Филин не находил себе места. Он слонялся по комнате, тряс какие-то тряпки, сжимал виски и беспрестанно постанывал, как больной теленок.
– Дуся, тебе надо жениться! – вздохнула Олимпиада Петровна. – Ну чего ж, придется Валенсию брать в невестки…
– Мама, не надо… – каким-то утробным голосом прорычал Дуся. – Ты видела, какой у нее нос?
– Ну а чего? Хорошенький но… Нет, Дуся, в самом деле, такое убожище… Так я не поняла – ты собрался?
К родителям Ирины Радько они пришли задолго до шести часов.
– Мам, – мычал сынок, подходя к дверям Радько. – Надо бы нам попозже… Когда Ирину привезут. Я в детективных фильмах видел – сыщики обязательно труп осматривают.
– Ну и вот! Сыщики уже осмотрели, а мне… Дуся, я боюсь, – призналась маменька. – Я хоть и добровольный детектив, но все же женщина! Ты, если хочешь, можешь осматривать, поскольку ты – мужчина.
– Маманя, я хоть и мужчина, но все же добровольный детектив, поэтому я тоже боюсь. Давай доставай деньги.
Олимпиада Петровна сверкнула на сына накрашенными глазами – эти расходы, как она считала, должен был понести Дуся. Но кошелек все же достала и уже смело толкнулась в дом скорбевших родителей.
– Это кто там долбится? – раздался за дверью голос Ванды Павловны.
– Это мы-ы, – печально пролепетала Олимпиада Петровна. – Впустите с Ириной проститься.
Дверь застрекотала щеколдой.
– Вот нелюди, – бормотала Олимпиада Петровна. – Нельзя же двери закрывать в таких-то случаях…
