Я думал об этом, пробираясь по залитым водой коридорам, и вдруг что-то выскочило из темноты, вцепилось мне в шею, сбило налобный фонарь и принялось колотить меня головой о переборку. Мне хоть и нелегко давались в учебке уроки рукопашного боя, но даром они не прошли – я высвободился и коротко, без размаха ударил во тьму. Кулак ухнул во что-то мягкое и податливое, и только когда фонарь кувыркнулся, резанув лучом по глазам, я понял, что на меня напала Анна. Удар пришелся ей в живот, она согнулась пополам, после чего я без особого труда завернул ей руку за спину и поволок к выходу, прихватив фонарь. Женщина почти не сопротивлялась, только дёргалась, словно в судорогах.
Вытащив ее через пробоину, я нацепил фонарь на голову и вызвал дельфинов, чтобы они помогли мне правильно выйти на кроличью нору. Прибыл один Тошка, причем в хорошем расположении духа – даже позволил держаться за его спинной плавник, чтобы удобнее было всплывать. А наверху, у выхода из раскрытого шлюза, меня уже ждал Долговязый с пятью моряками из команды «Рапида».
– Так, ребята, грузите их на носилки! – скомандовал отставник по-английски, едва нас с Анной вытащили из колодца. – Живее, живее! Мы там все надышались сжатым воздухом.
– А ты почему не в барокамере? – спросил я у Долговязого.
– Я следом, не грузись. Должен же я был убедиться, что с тобой все в порядке!
Чувствовал я себя вполне нормально, если не считать того, что для вдоха требовалось усилие воли, а с,ами легкие по-прежнему работать не желали. Но кессонная болезнь штука злая. И хотя мы дышали на глубине совсем недолго, но шутить с этим не стоит, лучше поваляться часок в барокамере.
– Эй, Долговязый! – позвал я уже в медицинском блоке.
– Ну? – склонился он над носилками.
– А дышать я когда-нибудь начну?
– Через часик, – усмехнулся отставник. – Вот сейчас примешь флюкостат, и будет с тобой полный порядок. Грибок перестанет размножаться, количество углекислоты придет в норму, и задышишь, как дельфин. Не дрейфь, все рассчитано и проверено.
Я улыбнулся и довольно закрыл глаза. Где-то рядом была Леся, но суровые австралийцы наверняка распределили женщин в один отсек, а мужчин в другой.
«Ладно, – подумал я. – Максимум через пару часов нас всех отсюда отпустят».
Усталость и нервотрепка между тем взяли свое. Так что когда мне дали капсулу флюкостата, а затем устроили в тесной барокамере-одиночке, похожей на саркофаг фараона, я с удовольствием задремал. Неутихающий шторм раскачивал «Рапид», а вместе с ним и меня, от этого стало сладко и спокойно, как в детстве.
