– А крейсера?
– Они ударят в тыл таранным кораблям и уничтожат их. Оборонительное вооружение у этих судов противника очень слабое, и защититься нет шансов. После выполнения этой части плана крейсера должны будут действовать по обстоятельствам. Если подразделения понесут серьезные потери, то они начнут отступление – часть будет прикрывать отход, а основная масса совершит прыжок для соединения с основными силами. Если удастся выйти с небольшими потерями, то крейсера попытаются отразить натиск броффианских соединений, а основная часть флота их поддержит. В любом случае, когда таранные корабли будут уничтожены, у противника не останется другого выбора, кроме лобовой атаки. А это открывает простор для действий наших десантных кораблей с абордажными командами. Что касается резервов, то нужно оставить половину десантных кораблей, десять процентов линейных и гиперпространственных эскадр. Вся авиация, кроме той, которая выделена для прикрытия крейсеров, назначается в оперативно-тактический резерв.
– Все равно мало, товарищ маршал, – сказал Фомин.
– Мало, но никто и не говорил, что будет много. Только так, для латания дыр, – я подошел к столу и положил указку. – Это азбучная истина. Десятью процентами линкоров и гиперкрейсеров оборону не прорвешь, а для главного удара авианосцы не подходят. Не говоря уже о десантных кораблях.
– Тогда что же?
– Боевые станции.
Мой ответ повис в воздухе. Наука подарила человечеству бессмертие. И большинство присутствующих здесь помнили кошмар почти столетней давности. Разгром под Исилоном. Тогда наш флот встретился с флотом вситов и почти уничтожил его. Но в самом конце сражения маршал Тимофеев, отец генерал-лейтенанта Тимофеева, отдал приказ о том, чтобы боевые станции, поддерживавшие корабли, завершили разгром. Сам по себе этот приказ не был фатальным. Смертельным оказался второй приказ, о том, чтобы авиация прикрытия вышла вперед и вступила в бой до прибытия станций. И когда истребители уже начали уничтожать корабли противника, в тылу у станций вынырнули авианосцы противника. Всего два корабля, каких-то три тысячи истребителей. Но за первые пять минут они уничтожили семьдесят две станции из 198 принимавших участие в бою. А ведь в семь раз меньшего количества станций хватило бы на то, чтобы одним объединенным ударом уничтожить целую планету. И эти космические исполины гибли от оружия крохотных истребителей. Еще через пять минут потери составляли уже сто шестнадцать боевых единиц. А наша авиация не могла быстро прийти на помощь. В конце концов, из этого боя вышло только шесть станций. Одной из них командовал я. Возможно, мне не нравился Тимофеев еще и потому, что за ту бойню ответствен его отец. Маршала Тимофеева расстреляли, но тем семи с половиной миллионам человек, что погибли со станциями, было уже все равно…
