А чтобы Дух снизошел, продолжали рассуждать эти простые, но чрезвычайно практические люди, его приманить нужно. Для того и храм строим, огни зажигаем, для того и Меркурин с десятком таких же, как он, молодых ребят песни разучивает, чтобы потом в храме петь.
От мысли, что Дух снизойдет и все сразу станет ясно и понятно, многие приободрились и теперь уже ждали Пасхи с острым любопытством.
С любовью и смирением куда труднее было. Смирение – не Дух, его песней не приманишь. Да и не таковы вези, чтобы смирение приманивать. Еще чего! Они и сами хоть кого усмирят, а уж к ним лучше не лезь – схлопочешь.
Будто Ульфила этого не знал. Усмехаясь про себя, на площадь пришел, где все собрались епископа послушать – что еще блаженный расскажет интересного. Опомниться никому не дал Ульфила – с ходу про то заговорил, что ежели по правой щеке тебя огрели, подставить левую надлежит и, зажмурясь, ждать, пока и по левой врежут. А не кишки мерзавцу выпускать, как это у вези в обычае…
Ох, ничего себе!.. Ну, загнул!..
Ульфила фритигерновым вези нравился, потому убивать его за такие советы никто не захотел. Но возмутились страшно. Кричать стали, плеваться, кулаками махать.
Ульфила этого и ждал. Замолчал, обвел глазами. Фритигерна заметил – тот стоял, как обычно, в последнем ряду и еле заметно улыбался. И стоило Ульфиле отвернуться, как шепнул что-то стоявшему рядом дружиннику.
Вышел княжий дружинник вперед. Рослый, широкоплечий, лицо шрамом рассечено. Храбрый, верный человек, испытанный воин, страха и сомнения не ведал. Кто же его не знает, этого Арнульфа.
Ульфила рядом с ним совсем потерялся – от земли епископа не видно.
И сказал Арнульф, князем подученный:
– А что, епископ, ежели тебя по лицу ударить – ты тоже другую щеку подставишь?
Меркурин за ульфилиной спиной побледнел, за нож схватился.
Ульфила подумал немного и ответил честно:
– Меня еще никто по лицу не бил. Но если хочешь, можешь попробовать.
Арнульф на руку свою поглядел. Большая рука, тяжелая, одним ударом хребет переломить может. На епископа глянул. И видно было, что смутился Арнульф. Вокруг все замерли. Фритигерн с холодным интересом смотрел то на Ульфилу, то на дружинника своего. Ждал.
Нарочно князь такого медведя выбрал – Арнульф-то убивал людей не задумываясь. И вот смотри ты, топчется перед этим стариком, точно парень перед девкой, и – батюшки! – густо краснеет.
– Прости, – бормочет. И боком прочь лезет.
А Ульфила как ни в чем не бывало свои наставления продолжает. И слушали его в тот день так, как Фритигерна после удачной битвы слушают.
