Князь так Ульфиле сказал:
– Работа тебе предстоит трудная. Мне паренек твой говорил, будто ты мяса не ешь и вообще дурью маешься.
Ульфила улыбнулся.
– Это «пост» называется.
Но Фритигерн только рукой махнул.
– По мне, хоть как назови, а все равно дурь. Тебе силы понадобятся. Думаешь, просто будет объяснить моим вези, почему они должны твоему плотнику поклониться? – Он торжествующе улыбнулся. – Это я, может быть, понимаю, что такое мирный договор с ромеями. И как вкусно можно поесть и сладко выпить под этот договор. А они воины. Они на мои соображения плевать хотели. Им такое подавай, чтоб за душу забирало. А какая у них душа – то тебе, наверное, рассказывать лишнее, сам знаешь. Нет, – заключил Фритигерн, – если ты хочешь хорошо сделать свое дело, ты должен питаться по-человечески, а не травой, будто лошадь или коза.
Тут Ульфила его и огорошил – про великий пост рассказал. Фритигерн рот приоткрыл. И как выпалит, прерывая на полуслове:
– Что?! Сорок дней дерьмо жрать и баб не трогать?
Епископ расхохотался. Больно глупый вид у князя был. Фритигерн это быстро понял, мгновенно удивление свое подавил и постарался дело в шутку обратить.
– Похоже, этот мирный договор мне дороже станет, чем я думал.
Они разговаривали, как часто в эти дни, прогуливаясь по дороге от селения к сенокосному лугу и обратно.
Несмотря на годы, Ульфила оставался легким на подъем и подвижным. С возрастом утратил юношескую угловатость и стал благообразен.
Снег уже начал таять, зима умирала. Скоро весна, начало страды. О том, как растить пшеницу, Ульфила знал значительно больше, чем можно было ожидать от епископа.
Он вообще начинал скучать по своей общине. Подолгу вспоминал то одно, то другое. Рассказывал об отце Меркурина, Авдее; о своем дьяконе Силене. Фритигерн смеялся.
Описывал Ульфила и маленькую деревянную церковь на берегу речки. Про церковь Фритигерн слушал чрезвычайно внимательно. Он добросовестно относился к взятому на себя обязательству стать христианским владыкой и потому не упускал ни одной мелочи.
Однажды разговор зашел об Атанарихе. Фритигерна послушать, так чем Ульфила от него, Фритигерна, отличается? Одинаково повздорили они с Атанарихом, одинаково часть племени от него оторвали и за собой увлекли. Разве не так, епископ? Возрази мне, скажи, что я ошибаюсь.
И ничего не сказал на это Ульфила. Было какое-то глубокое различие между тем, что делал Фритигерн, и тем, что делал в своей жизни Ульфила. Но в чем оно заключалось и как его отыскать – этого он объяснить не мог.
