Беглый осмотр меня обнадежил: оба конусоида были целы и выглядели неплохо. Тьфу, тьфу, тьфу через левое плечо – и поменять баллончики с питательной смесью!
– Осмелюсь выразить надежду, что вы на меня не сердитесь, – проворковал Рыба-Кит. – Все-таки я вас спас… – Здесь я так посмотрел на него, что он осекся. – Кхм. Знаете ли, вчера я несколько погорячился, но и вы должны понять меня: разве можно так грубо отзываться о том, что, может быть, составляет смысл жизни человека?
– Нельзя, – согласился я, думая о конусоидах. – Ни в коем случае.
– Тогда могу ли я надеяться, – продолжал он светски, – что вы примете мои искренние извинения?
– Приму, – сказал я, пытаясь свинтить баллончик с одного из горшков. Баллончик не отвинчивался. – Как не принять? Считайте, что уже принял.
– В таком случае не будет ли с моей стороны слишком смелым предположить, что вы, как интеллигентный человек, позволите мне заострить внимание на некоторых весьма и весьма любопытных аспектах парапсихологии как науки?
– Нет, – отрезал я, воюя с резьбой. – Нет. Заострить не позволю. И вообще разговаривать с вами о парапсихологии я не стану. Не на такого напали.
– Но почему?! – изумился он.
– Потому что это не тема для разговора, – сказал я. – Потому что говорить ни о чем можно до бесконечности, а у меня нет времени на болтовню. Я, извините, занят. Лучше найдите себе дело и не загораживайте мне свет.
Все-таки я был здорово зол на него за вчерашнее. Хотя умом понимал, что злиться мне нужно только на собственную глупость – но то умом…
Вконец вспотев, я все-таки отвинтил от горшка заевший баллончик и навинтил свежий. Черт знает что: если так пойдет и дальше, недолго сорвать резьбу. Ну ладно, пусть я заслужил такие мытарства, но росток-то тут при чем? Несправедливо.
Рыба-Кит внял совету и нашел себе дело: сел в соседнее кресло и принялся просвещать меня по вопросам парапсихологии. В его тоне проскальзывало участие: подумать только, ведь есть же на свете люди, никак не желающие понять, какие неисчерпаемые возможности сидят у них внутри!
У меня внутри сидела тоска. Раза два я не выдержал и рявкнул, но на Рыбу-Кита это не произвело ни малейшего впечатления, он даже не сбился. По-моему, он был вообще не способен обижаться. Вскоре я забрал горшки и перешел в корму на последнюю пару кресел. Это не помогло. Рыба-Кит следовал за мною, как привязанный. Уже через десять минут я был вынужден бороться с искушением надрать ему уши, но мой мучитель ничего не замечал. Будь мы по-прежнему на борту лайнера, я нашел бы случай скрыться и он бы меня еще поискал, – но куда сбежать в спасательном суденышке, рассчитанном всего-то на десять мест? В санузел?
