– Нет, – сказал он. – Не такой дурак. Уйди.
Уходить она не собиралась. Наоборот, по тому, как она расположилась на столе, можно было предположить, что разговор только начинается и очень ее интересует. Пескавин по-сухому сглотнул. Его мутило. Мало, все им мало… Извращение же, и не новое. Были, говорят, когда-то в древности не то на Земле, не то где-то еще этакие дамы, прилежные посетительницы колизеев, – по ночам к ним водили гладиаторов, а утром дама рукоплескала, глядя, как более удачливый боец насаживает ее ночного любовника на трезубец. Насквозь. А может, их тогда и не было, дам этих, может, они появились позднее, и одна из них – вот сидит. Смысл жизни – игра, смысл игры – наслаждение, и, конечно же, интеллектуальное, это острее, простодушные римлянки до этого не додумались. Нет, девочка, сержант ты мой, матрона, разговора у нас с тобой не получится. И если ты еще не поняла этого, я помогу тебе понять.
– …..!
– Плоско, – поморщилась Анна. – И неумно. Если хочешь меня прогнать, придумай что-нибудь другое. Между прочим, в Ущелье ты рефлексировал гораздо интереснее, я никак не могла тебя предугадать. Это я-то, психолог-практик – и не смогла ни разу, можешь себе представить? Что-то я в тебе не до конца поняла, сложный ты, Текодонт, с твоей работой это опасно, имей в виду на будущее. Только сейчас ты такой же, как все. Скучный. Побитый. А в сущности, что изменилось? Только фаза работы и больше ничего. Понимаешь, фаза! В начальной фазе я тебе нравилась, ты же меня всю глазами обглодал, попробуй только отрицать. И я не стану тебе врать, что мне было неприятно. Но это моя работа. Вот так, ящер.
– И нравится? – не удержался Пескавин.
– Хорошая работа, интересная, – сказала Анна. – И перспективная. Не век же торчать в этой дыре, которая даже не курорт. На днях мне присвоят лейтенанта и отзовут, так что ты у меня, наверное, последний. Честное слово, мне жаль, что ты не появился здесь неделей позже.
«Мне тоже жаль, – подумал Пескавин. – Но неделей позже все могло бы сложиться иначе, и я бы не увидел то, что увидел. При удаче реализовал бы добычу и жил бы расчетом сколотить свою группу… Пупыря можно взять, Хабиба уговорить рискнуть – ходить в Ущелье и объявить вендетту ломтикам. И прозвали бы они меня не Текодонтом, а каким-нибудь Тираннозавром. Но сам бы я в Ущелье больше не пошел. Никогда».
– Сейчас за тобой придут, – сказала Анна. – Прогуляешься до выхода, машина туда уже вызвана. Не хочешь со мной разговаривать? Тогда почитай и оцени, пока есть время, – она протянула ему несколько скрепленных в брошюру листков. – Бери, бери. Это «Психология преследования», моя дипломная работа. Допущена в качестве учебного пособия. Я буду тебе благодарна за замечания. Да ты на гриф не смотри, ты читай, тебе уже можно…
