Еще один изувер в белом халате заставил меня проглотить зонд с телекамерой на конце.
– М-м… Хороший желудок. Я бы даже сказал, очень хороший желудок, просто эталон, а не желудок. Вы, очевидно, на специальной диете?
– Зачем? Ем все подряд.
– И острые приправы?
– Очень люблю.
– Удивительно, – всплеснул он руками. – И у вас никогда не бывает изжоги?
Я спросил, что это такое. Мне было действительно любопытно, но изувер отозвался в том лишь смысле, что везет, мол, некоторым, после чего, мрачно глядя на меня, потянулся к графину и запил содовую таблетку.
Иммунолог, без толку вливавший в меня подозрительные жидкости и подолгу мывший после них руки, не сказал мне ничего, но стал очень скучен. Возможно, он увидел во мне грядущий кошмар своей безработицы.
Тогда-то я и начал понимать, что настоящих конкурентов у меня, по существу, нет.
Пошел третий час ожидания, и мало-помалу оно стало меня раздражать: неужели так трудно выбрать одного из пятнадцати, тем более что вопрос наверняка решен заранее? Но еще больше меня раздражал сосед со своей шпорой на пятке и доверительным шепотом:
– Понимаете, как это скроешь? Болит ведь, гадина. Терпеть, правда, можно, но разве их это интересует? Вы не представляете себе, до чего обидно… А может, они не заметили, ведь могли же случайно не заметить, а?..
Я молча встал и переместил свое кресло к противоположной стене. Хватит с меня. Конечно, этот тип запросто мог оказаться подсадкой, действующей по наущению психолога, но… В конце концов, реакция у меня адекватная, что и требовалось доказать, и на рукоприкладство я так просто не провоцируюсь.
Вот вам всем. Съели?
Дверь отворилась…
Отборочная комиссия в полном составе. Наконец-то! Давно пора.
Пятнадцать человек вскочили на ноги.
– Поздравляю вас! – И генерал, степенным шагом миновав меня, пожал руку обладателю шпоры. – Только что комиссия утвердила вашу кандидатуру.
Что-о?!.
Кажется, у меня отпала челюсть. Не помню.
– Благодарю всех. Можете вернуться к своей работе.
Удар был тяжел. Я стоял, не в силах пошевелиться, и смотрел, как члены комиссии по очереди жмут шпороносцу трясущиеся руки. Потом его куда-то повели, и он заковылял с блаженно-вымученной улыбкой на потном лице. Он хромал! Он даже забыл, что нужно притворяться!
Один раз во время резкого маневра корабля на меня упал тяжеленный кислородный баллон, и я, уцелев только благодаря жесткому скафандру, приходил в себя целую минуту. Но тогда мне было все-таки легче.
