От удара в голове взорвался фейерверк. Павел судорожно схватился за шлем: показалось, что тот разбился вдребезги! – включил движок, но только усугубил положение. Рывок двигателя увлёк его вниз, в шахту, куда уже влетел «луносипед», плавно кувыркаясь и вращая прожектором. Космонавт со всего маху ударился о тот же обломок скалы. Последнее, что он успел ощутить и даже отчётливо услышать плеск! – был удар о поверхность озера. Сознание окончательно померкло…
В себя он пришёл благодаря действию скафандрового компьютера, включившего медицинский комплекс, который быстро привёл Смолина в чувство.
Павел открыл глаза, вспомнил о падении в озеро прозрачной жидкости, включил нашлемный фонарь… и понял, что всё еще продолжает падать! Никакого озера не было и в помине! Голова сладко кружилась и гудела, во рту появился странный пряный привкус, как после выкуривания сигары, но всё же сквозь мерцание в глазах он видел проплывавшие мимо стены шахты, и никаких следов «жидкости». Лишь изредка возникала и тут же исчезала тень сомнения в адекватности происходящего… и он снова видел себя падающим в пропасть.
«Хорошо, что я не на Земле», – мелькнула мимолётная мысль.
Это была вполне трезвая мысль, потому что слабое лунное тяготение не позволило развить ему большую скорость, а глубина шахты оказалась огромной. Во всяком случае за три минуты падения – ровно столько он был без памяти – Павел не достиг дна шахты, что давало ему шанс на спасение.
Он включил ранцевый движок.
Падение замедлилось. Прекратилось кувыркание. В свете нашлемного фонаря стали видны проплывающие мимо стены шахты – в полосах изморози, ребристые, с появляющимися и исчезающими более глубокими параллельными бороздами, будто прогрызенными зубьями каких-то чудовищных механизмов. В глаза брызнуло ярким светом: луч фонаря отразился от ряда выпуклых щитов, похожих на зеркала.
Шахта сузилась и внезапно изогнулась как кишка, превращаясь в наклонный тоннель. Не ожидавший этого Смолин не успел увернуться от приблизившейся стены, врезался в неё боком, движок отключился, и его понесло по тоннелю, как санки по ледяному жёлобу.
Долгое скольжение закончилось ударом о внезапное препятствие, и Павел в который раз потерял сознание. А когда пришёл в себя, поблагодарил создателя, что случилось это на Луне. На Земле он бы неминуемо разбился.
Препятствием, задержавшим «лунного ныряльщика», оказалась полупрозрачная многогранная колонна диаметром около двадцати метров, по оценке Смолина. Он поднялся, преодолевая головокружение, повертел головой во все стороны и обнаружил ещё ряд колонн – всего их насчитывалось двенадцать, – усеивавших всё пространство гигантской пещеры, высота которой достигала не менее двухсот метров. Стены пещеры – насколько хватало луча света – искрились, покрытые сыпью мелких кристалликов соли, а может быть, льда, и были явно обработаны каким-то инструментом. Мало того, кое-где на стенах виднелись пояса выпуклых зеркальных щитов, соединявшиеся в непонятные узоры, а пол пещеры был выложен гладкими разноугольными – от треугольников до квадратов и двенадцатиугольников – плитами, также покрытыми кристалликами льда.
