- Тогда давай займемся чем-нибудь другим. Может, разложим пасьянс.
- Я слишком устал.
- Ты утомляешься быстрее, чем я.
- Я же старше.
- Ты меня любишь, Алекс?
- Конечно, только я устал.
- Не пойму, что меня тревожит, - сказала она. - Терпеть не могу осени и переездов. Когда мне было девять лет, мы с дедушкой ездили в Бостон за школьной формой и останавливались в гостинице. Там воняло так же, как в этом лагере. Я даже боялась сбегать ночью в уборную. До сих пор не могу этого забыть.
Алексу надоело слушать.
- Ну что ж, Элоиза, - продолжала она, лаская тюк с бельем, когда-нибудь у нас, быть может, заведутся денежки, и мы купим домик в деревне. На Бэнк-стрит ты так и не уразумеешь, в чем прелесть жизни. Настоящей жизни, без миссис Вейнер и миссис Уайт, без папиных собутыльников, которые то и дело звонят у дверей. Такая жизнь ведь и взаправду существует, хоть и кажется иногда, что это просто мираж. Тогда тебя не будут тревожить грузовики под окнами, папа сможет охотиться, а я заведу лошадку. Баю-бай, - запела она, качая узелок, - баю-бай...
Женщина на миг замерла и заглянула в сверток.
- Вот молодчина, - шепнула она. - Уснула. Бедняжка тут с нами совсем умаялась. Подумать только, Алекс, мы вытащили её за город, а теперь тащим назад. Такие трудные переезды, и ни единой жалобы. Кто другой на её месте давно бы поднял крик. Ты заметил, что спящая Элоиза очень похожа на тебя?
- Угу, - буркнул он, стараясь, чтобы голос звучал устало.
- Надо будет её сфотографировать, - тихо, словно боясь разбудить Элоизу, продолжала женщина. - И завести дневник.
- Перестань, - сказал Алекс. - Я хочу почитать.
- Хорошо, - ответила она. И, как показалось Алексу, кашлянула.
- Надела бы свитер, дорогая, а то замерзнешь на ветру.
Ответа не последовало, и Алекс понял, что она плачет.
- В чем дело?
- Я хочу ребенка, - шепнула она.
- Ну зачем именно сейчас заводить этот разговор? Ты же знаешь, что мы пока не в состоянии его прокормить.
- Да, но я хочу! Мне все надоело, Алекс, никакой нет жизни!
- Зачем ты травишь себе душу? Пожалей свои нервы. Сейчас мы бессильны что-либо изменить.
- И так будет всегда.
- Чего же ты тогда распаляешься?
- Распаляюсь, потому что все зависит от нас.
- Что именно?
- Ты мог бы жениться на мне.
- Что это тебе даст?
- Очень многое. Почувствую себя человеком.
- Не впадай в сантименты.
- Мама впала в сантименты, Элоиза, - молвила женщина. - Успокой свою сентиментальную мать, доченька, рассмеши её, не то удавится.
