Таких фирмочек, как «Эспадон», у Бурелома было еще несколько. Чем конкретно они занимались, я понятия не имел, но, поскольку руководили ими мои бывшие соратники, подозревал, что деятельность этих «контор» мало чем отличается от нашей. Сегодня мы уже не были той сплоченной бригадой, как раньше, когда Бурелом держал у себя под пятой все Верхние Курганы – северный район Калиногорска. Теперь даже близкие друзья босса обращались к нему исключительно по имени-отчеству. А нас – его верных бойцов, которые пережили смутные годы и не разбежались по стране, пытаясь порвать с прежним образом жизни, – уже не называли курганской братвой. Все мы давно переоделись из «адидасов» в цивильные костюмы и старались соответствовать тому социальному уровню, на котором обосновался Бурелом. И прежними кличками мы козыряли друг перед другом только в узком кругу, когда частенько собирались в ресторанах, чтобы вспомнить дела давно минувших дней да помянуть павших товарищей… Скажи мне кто-нибудь лет десять назад, что однажды мэр Калиногорска лично вручит Глебу Матвеевичу Свекольникову диплом за победу в конкурсе директоров охранных фирм – мероприятии, о котором я слыхом не слыхивал! – я бы очень долго смеялся. Однако событие это имело место три месяца назад, в преддверии очередного Дня города. Что это было – шутка Бурелома, или он впрямь хотел преподнести мне приятный сюрприз, – я так и не понял…
…Как вот уже долгое время не могу уяснить для себя одно обстоятельство: хорошо или плохо то, что для своего благодетеля я до сих пор продолжаю оставаться Лингвистом – тем самым мальчиком на побегушках, который вкалывал на Бурелома лишь для того, чтобы заслужить уважение в обществе себе подобных и иметь источник средств на кабаки и девочек. Да, Лингвист был давно уже не мальчик, и это еще мягко сказано. Он добился желаемого авторитета, занимал хорошую должность и мог позволить себе дорогие рестораны и роскошных жриц любви (пусть не ежедневно, но тем не менее). Вот только сбывшиеся юношеские мечты почему-то не принесли мне полноценного счастья.
С каждым годом у меня в голове все сильнее свербела мысль, что пора бы завязывать с такой жизнью – ведь не будешь же до седых волос разъезжать по краю и выполнять для Бурелома грязную работу. Меня не утешал даже тот факт, что сегодня мне редко приходилось самому заниматься рукоприкладством – Тюнер и Кадило отлично справлялись с этим и без моего участия. Глеб Свекольников являлся крепким, здоровым мужчиной в самом расцвете лет и мог при желании достичь в жизни еще ого-го каких высот, только вместо этого тратил свои силы, помогая взбираться на Олимп собственному боссу. Раньше я искренне верил, что мое самопожертвование непременно выведет на вершину жизни и меня, но в реальности все оказалось иначе.
