Прослышав краем уха о новом беженце, Кауфман не поленился обежать окрестности и отыскать место, где тот, изможденный многодневным пешим переходом, расположился на отдых. Новоприбывшие обычно не надоедали аборигенам, напрашиваясь на постой, а собирались неподалеку от стоянки ботов инстант-коннектора. Уже наученные кое-каким жизненным урокам, беженцы больше не нуждались в рекомендациях по выживанию. Они ночевали в мягких креслах ботов, оттащив их под трубопровод инскона, дабы укрыться от зачастившего в последнее время дождя. Там же, под магистралью, гости из центра и обитали, обустраиваясь каждый в меру собственной фантазии. Иногда им помогали продуктами, но обычно они просили лишь огонь, навык пользования которым был усвоен ими в горящем центре. Кто-то из беженцев делал у нас лишь временную остановку и, передохнув, отправлялся дальше – искать более приемлемые условия для пережидания кризиса. Но большинство гостей оставались надолго, отстроив из шарообразных ботов маленькое поселение, издалека напоминающее яйцекладку доисторического дракона. Эта группа переселенцев надеялась пережить суровые времена неподалеку от родных мест, и их надежды были родственны нашим.
Гость Наума Исааковича принадлежал к первой категории беженцев и собирался уже на следующий день двинуться в дальнейший путь. Естественно, что перед трудной дорогой он не отказался от небольшого пира, плату за который дядя Наум назначил справедливую – гостеприимный хозяин пожелал выслушать подробную историю о том, что случилось в то знаменательное утро. Я также был любезно приглашен на пир в качестве второго почетного гостя. Узнав во мне широко известного реалера, беглый контролер слегка смутился, но горячая и изысканная по нынешним меркам пища вскоре истребила это смущение на корню.
Обглодав сочные куриные ножки, исхудалый беженец отплатил за угощение сполна. Мы слушали его не перебивая, а Кауфман даже производил по ходу рассказа какие-то записи в антикварном блокноте таким же антикварным карандашом. Исходя из того, что бережливый сосед осмелился испачкать пометками бесценную бумажную реликвию, я сделал три вывода: либо он не в себе, либо озадачился какой-то грандиозной идеей, либо то и другое вместе. Я забеспокоился по поводу душевного самочувствия дяди Наума, но поскольку Каролина беспокойства не проявляла, значит, все было в порядке. Впрочем, психическое здоровье кровожадной дочурки Наума Исааковича, выпотрошившей сегодня очередную курицу, тоже следовало бы поставить под сомнение, причем еще в первый день нашего знакомства. Говоря по правде, за обоими чудаками Кауфманами нужен был глаз да глаз.
