– Да, но клоны еще более близки, чем близнецы. Поэтому я надеялся, что у меня получится.
– Как вы сохранили ее сознание?
– Я заморозил ее. Ее замороженное тело до сих пор лежит в холодильнике. При быстром замораживании до квантовых температур вся информация сохраняется. Я собирался вырастить клон, годный для перезаписи, и записать на него сознание своей матери. Она бы умерла и родилась снова, и даже не заметила этого. Она бы только увидела меня постаревшим… И мир вокруг, еще более интересный и замечательный. Красочный. Она бы получила молодое или детское тело.
– При быстром замораживании информация не сохраняется, – возразил Гектор, – кристаллы льда в любом случае принимают форму микроскопических ножей и разрезают перегородки между клетками. Разве что глюкотиновый шок?
– Это само собой.
– Тогда возможно, – неопределенно сказал Гектор.
– Нет, невозможно. Я вырастил это тело. Но я воспитывал Миру как родную дочь. Она не знает, кто она на самом деле. То есть, она подозревала, но я убедил ее, что она на самом деле моя дочь. У меня даже есть справка генетической полиции. И уже не в этом дело. Просто она нормальный маленький человек. Если я запишу на нее чужое сознание, она сама умрет. Я не могу этого сделать. Она любит петь и рисовать. Она заразительно смеется и поздно встает по утрам. Она умная и способная. Как же я могу ее уничтожить? Вопрос стоит так: моя дочь или моя мать, жить может лишь одна из двух. И если об этом узнают… Тем более, что они принимают кодекс о генетических преступлениях.
Зачем они это делают? Они боятся вымирания?
– Вы уже прочли?
– Да. Запрещено все, что только можно придумать. За все – максимальное наказание. На нас катит средневековье. Скоро людей начнут сжигать на кострах. Вы думаете, что они это примут? Зачем?
– Затем, что человечество уже вымерло, – ответил Гектор. – Наши гены отличаются от генов шимпанзе всего на один процент. Но в прошлом веке уровень загрязнений и радиации повысился настолько, что начались спонтанные мутации. И общий генофонд человечества начал меняться. Мы уже на две трети процента отличаемся от людей девятнадцатого века. Пройдет несколько тысяч лет, наши гены перемешаются и люди будущего станут совсем непохожи на нас. Поэтому я говорю, что мы с вами уже вымерли. Есть лишь одно средство замедлить процесс: выбраковка всего генетически нестандартного и искоренение генетической преступности. Вы читали положение тринадцатое к новому кодексу?
