– Как дела?
– Авария ликвидирована двенадцать минут назад, – ответил вриск.
– Схему коридоров!
Вриск создал в воздухе объемную копию лабиринта. Сквозь голубое свечение картинки плавно пролетали рои мелких сияющих пылинок, будто танцующих свой медленный танец.
Браузовский излучатель работал в непрерывном режиме. Экран показывал все, что творилось за стеной. Люди-муравьи выходили из домиков, двигаясь замедленно, как тяжелобольные. Они останавливались в нелепых позах, падали и умирали. Их тела, отслужившие свой срок, будут ускоренно распадаться. Муравейник умер, оставив после себя кокон. И этот кокон может дать жизнь нескольким новым муравейникам – десяткам, сотням или тысячам.
До завтрашнего дня они не смогут ехать: фургон должен залечить свои раны.
Его обшивка рассчитана на самовосстановление. Каждый сантиметр поверхности будет упрямо восстанавливать свою структуру, если только он не уничтожен по всей глубине. Это еще одна полезная вещь, которой техника научилась у природы.
Светило солнце и утро было свежим.
– В какое интересное время мы живем, – сказала Катя, – вы как думаете?
– Почему?
– Техника пересает быть мертвой. Еще немного, и исчезнет разница между живым и неживым. Вы не сможете сказать, жив ваш стол или мертв. Или это просто предмет. Это будет очень странно.
– Это будет нормально, – возразил Гектор, – нормально и обыкновенно. Люди быстро привыкают к новому. И это даст нам новые проблемы.
– Например, борьбу столов за свои права?
– Хотя бы.
– Что это было?
– Что?
– Зубы, вот что. Час назад я нашла в лесу разорванного муравья и внимательно осмотрела это – назовем это «срез». Я даже могу сказать как выглядело то, чем его резали. Это подобие пасти. Раскрывается широко, как у акул, раствор сантиметров тридцать.
– Раствор – это что такое?
– Не притворяйтесь. Это максимальное расстояние между верхними и нижними зубами. Могу рассказать и о зубах. Хотите?
– Давай.
– Треугольные, немного загнутые назад. И, что совсем интересно, подвижные.
Растут гнездами по три или по четыре. Очень необычная конструкция.
– Правда?
– Ага. Такая встречалась на земле лишь однажды. У одной ископаемой акулы, восемьдесят миллионов лет назад.
– И что теперь?
– А то, что мне не очень верится, что эта акула ожила, научилась ходить по земле и забрела в этот несчастный захолустный лесок. Так?
– Откуда ты это все знаешь?
– А у меня есть грамота: «Лучшему будущему биологу города». Я выигрывала конкурс два раза подряд. Второй раз я защищала свою работу об акульих зубах.
