Машина снов | страница 22



– Нет, – он отказался прыгать в яму сразу. Сказал, что ему полагается последнее желание.

– И что же?

– Он захотел меня, – сказал один голос.

– Нет, меня первую! – возмутился второй.

– Вы не согласились? – спросил Ульшин.

– Согласились, но у него не получилось. Поэтому он не стал прыгать в яму.


Волосатик разговаривал с приговоренным. Разговор получался односторонним, приговоренный в основном молчал, хотя иногда вставлял целые абзацы, и глядел совершенно безучастно с туповатой покорностью. Именно эта покорность и раздражала Волосатика.

Приговоренным был сумасшедший скульптор, по имени Рудой, изловленный одной из дальних галерей во время поисков хитроумного Ульшина. По правде говоря, хитроумного Ульшина найти было не сложно, но лето, жара, лень, план по поимкам уже выполнен, не хотелось стараться. А сумасшедший попался под руку сам.

Волосатик вел последний разговор перед казнью, как того требовал обычай.

– Покайтесь, мой друг, в том, что создавая новые деревья, вы разрушали фундамент крепости. Покайтесь и вам будет легче умирать. Намного легче, я знаю по собственному опыту.

Приговоренный удивленно сфокусировал взгляд.

– Нет-нет, – продолжил Волосатик, – меня не приговаривали, но я приговаривал многих. У меня очень высокий чин и даже офицеры Гамби иногда здороваются со мной. Я уже очень многих отправил в яму. Покайтесь, поверьте мне.

Приговоренный молчал. Больше всего ему хотелось выпить. Наверное, дадут напоследок. Надо попросить покрепче, – думал он.

– Понимаю, вам страшно умирать, – сказал Волосатик, – но облегчите себе душу.

– Нет.

– Что нет?

– Не страшно, – сказал Рудой.

Шао Цы тоже было не страшно умирать, подумал Волосатик, вспоминая прочитанные недавно мемуары, – как это у них получается. Самому, что ли, сойти с ума?

– Вы великий человек, – сказал Волосатик, – обьясните мне, простому работнику порядка, почему вам не страшно умирать?

– Потому что я оставил шедевры после себя. Моя душа будет жить в них вечно. Создайте шедевр и вы уже не будете бояться смерти. Вы думаете, что растоптали мое великое дерево, но в нем есть капля крови, отданной добровольно, и много моей крови. Даже если вы размажете пластилин по всем стенам тюрьмы, мой шедевр останется в душах тех, кто о нем знал.

– Ваш шедевр – бездарная копия, – сказал Волосатик, – я могу показать вам настоящие живые, зеленые деревья. Они не пластилиновые. Пластилин нужен только в детском саду.

– Я видел зеленые деревья, – ответил Рудой, – но искусство это не подражание. Я создал собственный мир.