– Пиво было? – спросила одна.
– Не было, – ответила другая и сделала широкий жест, обозначавший эмоцию.
Полина пошла дальше.
Она думала о том, куда девался сумасшедший с клыками и о том, помогла ли капля крови ему, и о том, как ее встретит вчерашний наблюдатель. А еще хотелось есть. Женщины неприспособлены к таким мучениям, подумала она напоследок, и на этой думе увидела наблюдателя и дружески улыбнулась ему.
– Привет, – сказала она.
– Привет, сегодня в четыре, да?
– Да, ничего не изменилось. Когда ты сменяешься?
– Через сорок минут. Хочешь, подождем вместе. Потом погуляем.
Полина победила искушение:
– Не стоит. Но в другой раз обязательно.
И на душе стало очень тепло. Кажется, ничего и не было сказано, а вот тепло. Умеют же говорить некоторые. Ульшин, тот никогда не скажет ничего доброго. Что только я в нем нашла?
В своей камере она встретила Волосатика. Тот сидел на нарах и ел что-то неприлично желтое. Глаза так привыкали к мягким тонам, что любую яркость воспринимали как оскорбление. Он протянул яркий предмет ей.
– Что это?
– Апельсин называется.
Полина укусила и онемела от ощущения.
– Не бойся, это не запрещено.
Полина быстро доела, капая соком на платье, и стала рассматривать плотную кожуру.
– Такого не бывает, – наконец сказала она.
Волосатик засмеялся. Буква «О» у него выходила не совсем ровной – верхняя губа приподнималась сильнее.
– Где Ульшин? – спросил он.
– Не знаю. Мы с ним гуляли, а потом я ушла.
– А что это?
– Это он слепил из пластилина. Называется цветок. Специально для меня.
Волосатик протянул руку и пощупал один из листков.
– Не похоже на пластилин.
– Это пластилин с кровью, – обяснила Полина, – капля человеческой крови делает пластилин очень прочным. Вы об этом не слышали?
– Слышал, именно сегодня, – сказал Волосатик. – Передайте Ульшину, чтобы не опаздывал. Все билеты проданы.
Когда Полина ушла, Волосатик откинул волосы со лба (нельзя же все время ходить слепым, глаза испортятся) и дважды стукнул в стену. Вошла группа людей, каждый из которых выглядел обыкновенно, но вместе составлявших очень тяжелый и неприятный образ.
– Ращщитайсь! – скомандовал Волосатик.
– Первый-второй-третий-четвертый-пятый-шестой-седьмой-восьмой!
– Все ко мне в кабинет, получите инструкции и оружие.
Он ненадолго остался в камере Полины, чтобы дочитать последние страницы дневника Шао Цы. Последние страницы великий китаец дописывал уже приговоренный к смерти, за несколько часов до того, как его втолкнули в яму. Неспособный сосредоточиться в такой момент он писал короткими отрывками, но очень сильно. Перед смертью каждому хочется сказать такое слово, которое приколет его образ к будущим векам как кнопка прикалывает открытку к стене.
