– А Валерий, – спросил «корреспондент», – он кто был такой?
– Он? Разнесчастный учитель музыки. Я мало что могу сказать о нем. Он был никто и никакой. Замкнутый. Злой, но сдержанный. Нас он боялся. Все сидел в своей комнате. Иногда играл, и играл неплохо. Впрочем, не мне судить. Однажды он чуть было не избил Асю, она его слишком довела. У меня самой был такой же в молодости (она взглянула на мужа, но муж только пошевелил пальцами).
– Как это было?
– Ну, как это бывает. Приятно разбудить в мужчине зверя (она улыбнулась и сразу помолодела) и приятно потом этого зверя укрощать. А как укрощать – широко раскрыть глаза и так невинно – невинно спросить… Да, все равно о чем спросить.
Но если это делать слишком часто, можно не успеть открыть глаза.
Асин дед, седой и весь будто выбеленный сединой старикашка (с белой кожей и белыми глазками) неуверенно перемещался от одного кресла к другому. Он двигаля так, как будто боялся рассыпаться.
– А завтра будет дождь! – сказал дед.
– Не обращайте внимания, – сказала мать, – он уже ничего не понимает.
– И последний вопрос, – поинтересовался «корреспондент», – я хотел бы узнать, где этот Валерий сейчас?
– Вот этого я вам сказать не могу.
– Разве?
– Да, конечно. К нам приходила милиция, его разыскивали.
Потом разыскали, был у любовницы. Но, вы же понимаете, нам адрес этой любовницы знать неинтересно.
– Конечно, – сказал «корреспондент», – но может быть ваш муж что-нибудь знает?
– Я ничего не могу сказать, – ответил отец, – этот человек для меня умер. Умер с того дня, когда воскрес в больнице.
Лучше бы он умер по-настоящему. Если вы хотите узнать адрес его любовницы, то обратитесь в милицию. Вы знаете, за что его разыскивали?
– Нет?
– За убийство лучшего друга. Выпили, поссорились и один другого убил. Вот это называется дружба в наше время.
– А завтра все-таки будет дождь! – вставил дед и посмотрел на «корреспондента». – Убирайся отсюда, болтун!
– Спасибо за информацию, – сказал «корреспондент» и поднялся.
Его друг тоже отклеился от двери.
Они вышли во двор. Дождь стоял стеной. Громыхало в разных концах неба. Верхушки деревьев казались серыми.
– Значит, его уже взяли, – сказал «корреспондент».
– Ну и что?
– А то, что убийство они не смогут ему пришить. Здесь как раз тот случай, когда не выйдет.
Вертикальная и очень прямая молния разрезала небо.
– Ух ты!.. Не знаю, как в Америке, а у нас свидетелей защищать не умеют.
– Тогда че ты волнуешься?
– Чем быстрее мы его найдем, тем лучше. У меня нехорошие предчувствия. Юрочка слишком разошелся. Главное, дурит, оставляет свидетелей. Он гадит, а я должен за ним подбирать. Впрочем, Хан тоже дурит, но он все-таки Хан. Его распоследняя дурь похлеще наших выдумок. Почему у этого Деланю французская фамилия?
