– Не все ли равно, на что смотреть? У нас здесь совсем другая цель! Я же вам сказал, я хочу поделиться с вами верным пониманием того случая! – вспылил Пеллагамен.
«Да давай уже свое „верное понимание“!»
Хаулапсил вполголоса выругался, благо опасностью быть услышанным можно было пренебречь – слишком близко ревело море.
Еще одна волна, всколыхнув цепи, выкатилась на плиты пристани.
Они оба исхитрились отскочить вбок, поближе к скалам. Но и там были выполосканы тяжелым ливнем ледяных горьких брызг, чьи прикосновения оставили ощущение болезненной зябкости.
С усов и бороды Пеллагамена закапало, с головы Хаулапсила свалилась и удрала с волной войлочная шапка.
Пристань сузилась, подводя к логическому завершению первую часть прогулки неизбежностью поворота назад.
– Вернемся? – предложил Пеллагамен, отжимая сочащуюся прядь.
Они двинулись в обратном направлении значительно быстрее, хотя и не так споро, как того хотелось Хаулапсилу.
Вспомнив о привилегиях, обретенных им после вступления в полное офицерское звание, он схватил Пеллагамена за руку. Он был близок к тому, чтобы потерять остатки самообладания:
– Мы должны ускорить шаг. Кажется, куда разумней побежать!
– Зачем? Мы идем достаточно быстро, – упрямился Пеллагамен, брезгливо высвобождая руку. – Учтите, милостивый гиазир, если мы побежим, я не смогу говорить. Я же не смогу рассказывать на бегу!
– Теперь уже поздно рассказывать! – бросив беглый взгляд в сторону моря, завопил Хаулапсил.
Он проклинал собственную мягкотелость, собственный трепет перед требованиями субординации, свою боязнь нарушить устав, заставившие его пойти на поводу у глупейшего и опаснейшего желания Пеллагамена прогуляться по пристани.
Он осыпал проклятиями свою достойную осмеяния доверчивость. Проклинал наглую самоуверенность Пеллагамена. Его глухоту, его занудство и тупость, его картонную серьезность. Его поглощенность своими бредовыми измышлениями, его ненаблюдательность, его высокомерие, такое необъятное высокомерие, которому мало людишек – ему нужно показать себя стихиям! Хаулапсил напряг все свои силы и рванулся с места.
Хаулапсил побежал вперед, к далеким влажным, как будто покрытым испариной, ступеням, к лестнице, ведущей вверх, к спасительной тропинке, туда, где на высоте, что не покрыть и самой прыткой волне, стоял лагерь.
Он бежал, широко расставляя ноги и трагикомично оскальзываясь.
Он даже не обернулся в сторону Пеллагамена – пусть рассказывает волнам свои «соображения»!
