Господин инженер, окрыленный вестью о скором прибытии нового главнокомандующего, был возвышен и немного пьян. Читал, запинаясь, непонятно чьи стихи, подолгу смотрел в лунноокое окно, почти не следил за перемещениями вражеских фишек. Он даже ни разу не помянул «эту суку», а может быть и помянул, но вскользь, без всегдашнего своего распирающего легкие сарказма. Мысли Убийцы Городов месили бордовую грязь под стенами непокоренного Орина вместе с армией Желтоколпачников. До двух ли авров ему было?
«Ну вот… Вчера – впервые украл. Сегодня – впервые убьешь… А завтра?» – вопрошала Гайса его совесть.
«А завтра не будет», – с мрачным ехидством отвечал он ей.
Его взор пламенел сердито и самоубийственно.
Гайс стоял на предпоследней ступени лестницы, старательно укрощая дыхание. Оно же, несмотря на старания, оставалось шумным и частым.
В общем, и понятно, ведь Гайсу пришлось попыхтеть. Почему-то минуя ужин с молодым вином (который, по опыту, должно быть, почерпнутому из соответствующих романов, представлялся Гайсу таким же обязательным звеном блудодейственной цепи, как и глубокие поцелуи) Рюк и Нимарь сразу перешли в покои, что располагались на втором этаже. В спальню Нимари. И Гайсу пришлось поторопиться с лестницей.
Негодница Байка от уговора не отступила. В щель было видно «все».
Вот Рюк поставил лампу на стол и водрузил рядом свой угловатый ящик.
Нимарь – Гайс впервые видел ее такой, заспанной, в длинной оборчатой юбке, с кое-как собранными в пучок волосами – поставила обочь свою, с надтреснутым стеклом.
Заглянувшая Байка внесла еще и третью лампу, так что комната теперь была освещена не хуже театральной сцены.
Все это так мало отвечало представлениям Гайса о тайных связях…
Взять хотя бы свет. Зачем делать это при свете трех ламп?
«О, наивность! – тут же возвестил в голове Гайса Нерг. – Да ведь наслаждение возрастает прямо пропорционально количеству огнистых бликов на любимом животе!»
Или почему Нимарь не приоделась к свиданию? Взяла бы что-нибудь, подчеркивающее фигуру. Какое-нибудь этакое платье, с кружевами, ведь у нее же есть, это наверняка.
Но призрак Нерга и тут не смолчал.
«Видишь ли, мой юный друг… Перед нами – опытные любовники, не чета тебе. Их привлекает не поверхность, а глубина. Не кажимость – но суть. Их влечет не внешний блеск, а внутренний, зреющий в мистических глубинах тела, отблеск окончательного, сладчайшего фейерверка!»
Меж тем Нимарь, пусть так и не снявшая зачем-то своей черной куртки, пусть даже принадлежащая сутулому журавлю-Рюку, показалась Гайсу непереносимо желанной!
