Осталось два покойника. С Фроленковым – понятно. Самоубийство. А вот Татьяна Игоревна Воеводина могла либо покончить с собой, либо умереть естественной смертью. Шатов, не глядя на текст, попытался угадать.
Скорее всего – естественные причины. А самоубийство Башкирова было засекречено ввиду двусмысленности ситуации, или возможного убийства…
Шатов пробежал глазами напечатанное и поморщился. Вовсе даже наоборот. Госпожа Воеводина повесилась в своей квартире. И висела в теплой июльской комнате почти две недели, пока не приехала с моря ее подруга, имевшая ключ от квартиры. Подруге пришлось вызывать скорую. Труп был в состоянии, мягко говоря, неаппетитном.
И что же тогда получается? Что самый секретным случаем из восьми оказался смертный исход от естественных причин.
Чайник закипел.
Шатов погасил под ним огонь, задумчиво посмотрел на не съеденную сушку. Есть что-то не хотелось. Совсем. Более того, мысль о еде заставляла неприятно сжиматься желудок.
Есть не нужно. Нужно просто понять, что дальше делать со всей этой информацией, которая и так, наверняка, есть у Арсения Ильича. Кстати, давненько он не звонил. Не сломался ли, не дай Бог, телефон в ночной потасовке?
Шатов извлек телефон из кармана брюк, осмотрел. Вроде бы нормально. Позвонить? Шатов немного поколебался, но потом решительно набрал номер телефона Васи-некрофила.
– Да? – спросил недовольным тоном Вася.
– Это снова Шатов.
– Тебя сразу послать матом?
– Через полторы минуты.
– Пошлю через полторы минуты, – согласился Вася.
– Кто такой Константин Аркадьевич Башкиров? – спросил Шатов.
– Слушай, Шатов, я тебе объясняю последний раз. Знаешь такую игру – «Что? Где? Когда?». Это мой принцип. И не более того. Я отвечаю только на эти вопросы. Кто и за что – не в моей компетенции.
– У кого я могу это узнать? – понимая, что позвонил напрасно, спросил Шатов.
– Шатов, ты уже стоишь возле самой слоновьей задницы. Я тебя предупреждал. Если ты еще раз полезешь ко мне с некорректным вопросом – вычеркну тебя из списка клиентов. Вопросы?
– До свидания, – сказал Шатов.
Вася молча повесил трубку.
Телефон работает. Вася скрытничает, а Арсений Ильич безмолвствует. Или у барина поздний подъем?
Чем тогда заняться крестьянину?
Шатов разложил листы на кухонном столе и задумчиво уставился на них. Черт его знает, что делать дальше. Пройтись по адресам покойных? Смысл? И что он может спросить? Прошло уже хрен знает сколько времени.
Попытаться пошевелить мозговой извилиной и вдруг понять, что именно могло привлечь внимание Арсения Ильича к восьми достаточно банальным случаям ухода из жизни.
