Было оно – потрясающе! В жизни еще никогда ничего и близко подобного не испытывал.
Только война – неподходящая все же обстановка для такого расслабления. А я – поплыл, размяк… за что и поплатился почти сразу же.
Стекол в окнах, само собой, не было. Я прикинул – сам в темном, на фоне темной же комнаты, хрен меня кто с улицы углядит! Натянул майку, ее больше по привычке, рубашку, в брюки влез и шагнул к проему – насладиться, так сказать, открывающимся видом, воздуха свежего глотнуть.
А полминуты спустя меня за правое плечо несильно дернуло.
Звук на удивление слабый был. Не нормальный винтовочный «бух», а приглушенное такое «паф-ф». Если бы вспышку в угловом окне на той стороне улицы не засек, может, и сообразил бы не сразу.
Подхватил со стула «бергманн», вскинул и влепил в это оконце очередь, щедро, на полрожка, щепки от подоконника так и брызнули. И только когда спуск отпустил, чувствую – больно!
Тут дверь в спальню распахнулась, и в нее, что в твой кошмарный сон, ввалился Михеев, уже с какой-то пузатой бутылкой в лапе.
– Шо стряслось, командир?
– Да так, ничего особенного. Снайпер меня подстрелил.
Стаська, что на кровати в покрывало куталась, странный какой-то звук издала. Михеев на нее оглянулся коротко – и снова на меня. Похоже, не удивился он нисколечки – а что, дело житейское. Вот ранение у командира – это другое, из-за него последствия могут проистечь самые разнообразные.
Над соседним кварталом как раз осветительную подвесили. Я глаза скосил – ну да, на плече, ближе к шее, аккуратная дырочка и вокруг нее рубашка влажно отблескивает.
Странно… на такой дистанции – меньше сотни метров, – меня винтовочная пуля три раза должна была насквозь прошить. Или, если б дум-дум попался, все плечо к свиньям собачьим разворотить!
– Михалыч, – я повернулся к нему спиной, – глянь, выходное имеется?
– Не, – мехвод, похоже, не меньше меня удивился.
Что за хрень, думаю, не из пистолета же по мне пальнули? Да и то… отверстие от пули совсем уж какое-то маленькое, даже на обычные русские «три линии» не тянет.
Попробовал руку поднять, прочувствовать хоть примерно, где эта зараза во мне засела – и тут меня так замечательно скрутило… только и сумел, что через стиснутые зубы: – scheisse! – выдохнуть.
Доплелся кое-как до кровати, сел…
– Михалыч, – не разжимая зубов, прошипел я, – давай этого… змея…
– Не надо!
Алексей едва успел к дверям развернуться – замер и на Стаську с удивлением уставился.
– Не надо этого коновала звать. Сама все сделаю. – Я даже улыбнуться сумел.
