Не разглядели.
Пока они шли, я все думал – чего бы им такое сказать, веселое и напутственное. Только голова после вчерашнего соображать совсем не хотела. А хотела она обмотаться холодным компрессом, да в коробку с ватой, в крайнем случае – на подушку особняковой кровати. В общем, ничего особо оригинального я так и не выдумал – зато улыбнуться сумел.
– Утро вам хорошее, люди добрые. Будете в рай заходить – святому Петру от меня привет передайте!
И, пока они эту сентенцию переварить пытались, швырнул в их сторону обе гранаты.
В принципе, шанс у них был, хоть и хилый – запал у «тридцатьпятки» горит секунды четыре точно, вполне можно подхватить, да отшвырнуть… при надлежащей сноровке. Только они им не воспользовались. Замерли с оторопелыми рожами, попятились…
Досматривать я, понятно, не стал. Ссыпался вниз, задраил люк.
– Стась… как там связь?
– Пытаюсь…
– Милая, – тихо так в переговорник сказал я, – тебе сколько раз повторять: НЕ НАДО ПЫТАТЬСЯ! ДЕЛАТЬ НАДО!
– Силен ты орать, командир, – полминуты спустя отозвался Михалыч снизу.
– Движок запускай!
– Зачем?
– За шкафом, мать твою через пень-колоду! Ты думаешь, я башню вручную крутить буду? Все семьсот пятнадцать оборотов маховичка?
– Запускаю…
Сразу веселее стало. Я башню вправо-влево для пробы покрутил, прикинул варианты – и оставил ее развернутой в сторону улицы, которой мы вчера выкатились. Если, думаю, в другом конце улицы чего объявится, развернутъ успею, а тут – всего ничего.
Тут у меня в наушниках защелкало.
– Есть связь, – раздался снизу голос Стаськи.
Перещелкнул тангенту – и сразу услышал Вольфа.
– Котенок-1, как слышишь? Прием.
– Я – Котенок-1, – кричу, – слышу отлично!
Черт, знал бы ты, Кнопке, как мне радостно тебя слышать!
Дальше уже все пошло хорошо. Вольф в первую очередь связался с летунами, и они на соседние улицы зажигалок сыпанули – отсекли нас огнем. Минут через двадцать десантники подошли, а еще через полчаса – «мамонт» из личного резерва майора и брэмка. Подцепили – и вытащили.
В полку на нас все смотрели, словно на выходцев из преисподней. Наверное, в каком-то смысле оно так и было.
От нашей третьей роты осталось, – считая мою машину, – четыре панцера. К тем двум, что прихлопнул «муромец», добавился «Котенок-4» из моего взвода, машина Ральфа Баумана. Их сожгли бронебойщики, расстреляли с кормовых ракурсов. Потом, когда мы зачистили тот район, восемь пробоин насчитали, выскочить не успел никто.
В третьем взводе тоже потеряли один панцер. Еще сгорел «Котенок-7», так что теперь от второго взвода не осталось никого, и где-то неподалеку от него осталась машина комроты. Правда, «обер Мойша» со своим экипажем сумел выбраться и сейчас лежит в госпитале, наводчика и заряжающего я забрал в свой экипаж, а радиста с мехводом отправил в распоряжение штаба. В госпитале же оказался Гюнтер, мой «Котенок-5», который выводил свой панцер, высунувшись из люка – и вывел, но сам поймал при этом две пули… впрочем, врачи сказали, что прогноз обнадеживающий. Взамен прислали Вальтера Хофманна.
