– Вы что же, хотите сказать, что прибор, в который вкладывались неоплатные векселя, а высыпались золотые монеты, действительно существовал?
– Ну конечно, – удивленно пожал плечами я. – А что, собственно говоря, вам кажется странным?
– Но этого не может быть! – едва не закричал полицейский. – Это противоречит всяческим законам природы!
– К стыду моему, признаюсь, – сокрушенно вздохнул я, – мне совершенно неизвестен принцип, заложенный великим графом Сен-Жерменом в основу сего таинственного прибора. Но если желаете, я готов немедля отдать вам, ну, скажем, сотню монет, и вы сами убедитесь, что в них абсолютно никакой фальши, самое что ни на есть истинное золото.
– Граф, – Протвиц возмущенно поднялся с места, – если вы желаете подкупить меня…
– Кто здесь говорит о подкупе? Я сказал, что готов дать вам объект для экспертизы. Кстати, господин сыщик, раз уж мы заговорили о похищенном у меня имуществе… Если вы утверждаете, что оно не погибло, как я полагал, то мне интересно знать о его судьбе.
Таксоид вынужденно скривил физиономию, силясь изобразить проникновенное сочувствие:
– Увы, сей чудесный прибор был разрушен. Спустя день после вашего отъезда барон вознамерился испытать златоносную машину, однако та разрушилась с дымом и грохотом, похитив у господина банкира векселей почти на сто тысяч крон и нанеся ущерба пламенем еще на две тысячи.
– Через день после отъезда?! – Я всплеснул руками. – Но агрегат нельзя использовать чаще одного раза в неделю! Он должен был набрать силу.
Лицо Протвица обрело такое выражение, будто его вдруг начала мучить дикая изжога.
– Пока что больше вопросов к вам я не имею. – Он повернулся к двери, попутно добавляя: – Пока не имею.
Я молча глядел вслед удаляющемуся сыщику. Надеюсь, он остался недоволен визитом к подозреваемому. Стоило таксоиду удалиться, как в кабинет, стряхивая на ходу налипшие хлопья снега на персидский ковер, ввалился Лис.
– Капитан, шо тут за фигня творится? Опять это сурло здесь ошивалось?
– Ты ведь наверняка с ним столкнулся нос к носу, зачем спрашивать? – Я покосился на оставляемые талым снегом лужицы на драгоценном шедевре хорасанского ковроткачества.
– Шо он опять хотел-то?
– Дрейнгоф нажаловался, что ты ему некондиционный товар подсунул.
– Так я ж не желал продавать! – встал в гордую позу Сергей. – Отнекивался, грудь себе пяткой колотил, шо с чужого имущества не разбогатеешь! Он же меня слушать не хотел, чуть не силой уломал!
– Примерно так я и объяснил. Еще добавил, что желаю иск против банкира вчинить.
