– Всем выйти из сумрака! – во все горло командовал Лис, разряжая в сторону ворот оба пистоля. – Ночной дозор!
Уж не знаю, почему Сергею вспомнилось это полотно кисти Рембрандта, но распоряжение его было выполнено незамедлительно. Из-под арки надвратной башни с криком «Пся крев!» появилась толпа – человек двадцать, а то и более. Редкие выстрелы пищалей, донесшиеся из-за ближних заборов, не могли остановить ворвавшихся.
– Держись! – крикнул я, бросаясь на помощь Лису, уже скрестившему саблю с клинками первых жолнеров[12].
Чья-то карабель[13] свистнула у моего уха. Я развернулся, рубя с потягом. В сумерках послышался крик боли, и я, перескочив через падающее тело, помчался дальше. Что мудрить, среднему казаку бесполезно состязаться в искусстве фехтования на саблях со средним шляхтичем. Но мой напарник был отнюдь не средним казаком, в чем первый его противник смог убедиться сразу же, а второй – спустя секунд тридцать. Однако на место павших жолнеров встали новые, уже более осторожные. И поток их все нарастал.
Немногочисленные защитники крепости, подброшенные на ноги командой Лиса, с остервенением, вызванным тяжелой головной болью, бросались на штурмующих, норовя сложить буйны головы, но не пустить врага в крепость. И все же не устоять бы им, когда б ворота сами собой вдруг не захлопнулись с грохотом, точно ставни от нежданного порыва ветра. Было слышно, как сотрясаются они от тяжелых ударов, как снаружи негодующе кричат снесенные тяжелыми створками ляхи.
На колокольне, хороня останки безмятежной ночи, гулко рявкнул набатный колокол и безостановочно загремел, самозабвенно разгоняя демонов, внушивших недругам их коварные замыслы.
– За веру православную! – заорал над самым ухом казак в тягиляе[14] на голое тело, с утробным рыком вращающий двумя топорами.
– Не посрамим дедов-прадедов! – вторил ему другой, голый по пояс, с рогатиной в руках.
Теперь, когда приток новых сил к нападавшим прекратился, дело получило иной оборот. Но праздновать окончательную победу было еще рано. Польская шляхта почти неостановима в первом натиске, однако, встретив упорную оборону, быстро падает духом и теряет кураж. В такой момент она может обратиться в бегство не менее безудержное, чем недавняя атака. Но зажатые в угол шляхтичи обычно сражаются с отчаянной храбростью. Сейчас был именно такой случай. Поняв, что дальнейшее наступление бессмысленно, а отступление невозможно, поляки вновь оттянулись к воротам, стараясь одновременно вести бой и открыть невесть каким образом запертый проход. Звон сабель едва не перекрывал звук набата, а стоны раненых оглашали крепость, вспугивая окрестное воронье, спешащее занять лучшие места для близкой трапезы. Открыть ворота не удавалось. Краем глаза я видел, как ходят они ходуном под ударами извне, как цепляются за их створки ополоумевшие от ужаса жолнеры. И все впустую.
