– Чтобы я искал гугнилку в сломанном будильнике? Смею тебя заверить, в нашем роду не было идиотов! – взвился Флюк.
Обиженная советчица замолчала, а крубс снова стал вышагивать по подоконнику. Долго дуться Нинка не умела, а сегодня настроение у нее было особенно праздничным: появилась надежда, что многое в ее жизни переменится к лучшему.
А началось все с того, что мама Димы позвала ее папу починить сломанный холодильник, у которого, как она утверждала, ни с того ни с сего оторвалась дверца и перегорел мотор.
Холодильник отец девочки так и не починил (а доломал настолько, что за него теперь не бралась ни одна мастерская), но зато пригласил Димину маму в театр на премьеру.
– Ты не боишься, что они у нас... ну это... будут встречаться и поженятся? – спросил у подруги Демидов.
– А ты не боишься? – Нина с любопытством взглянула на него.
– Я... это... как бы не против, – пожав плечами, с самым безразличным видом ответил Димка, но девочка почувствовала, что ему этого очень хочется.
– И я не против! Глупо лишать родителей их собственной жизни! В конце концов, они тоже люди! – сказала Нина, и оба отпрыска великодушно разрешили родителям сходить в театр.
И вот после школы, за несколько часов до премьеры, Нина торопливо доглаживала папе брюки, а Демидов явился к ней делать уроки и теперь, как в болоте, увяз в уравнениях.
– Эх, жаль Фомы дома нет! Мы бы у него списали! – сказал Демидов.
– А где он? – спросила Нинка.
– Меняется с кем-то монетами. Ему обещали принести какую-то редкую, прошлого века.
Девочка, слушавшая его невнимательно, вдруг перестала гладить и искоса взглянула на приятеля:
– Кстати, я тебе еще не говорила? Совсем из головы вывалилось: перед спектаклем мой папа собирается пригласить твою маму в кафе.
– В кафе? Ух ты! – Димка даже на стуле подскочил. – Давай напросимся с ними! И мороженого наедимся и шоколада! Надо же воспользоваться случаем!
– Это было бы неплохо, но им, наверное, хочется побыть вдвоем, – с сомнением сказала Нина.
– А кто им... ну это... мешает быть вдвоем? Мы можем молча есть, даже за другой столик сядем! А после кафе они пускай идут в театр, а мы вернемся домой! Не маленькие – сами на метро доберемся! – заявил Демидов.
– Ты кого уговариваешь? Ты не меня уговаривай! – у Нинки и так уже горели глаза.
Флюк, безрезультатно копавшийся в летающей тарелке, из которой он вытащил почти все детали, вдруг жалобно попросил:
– Если пойдете в кафе, захватите и меня! Я совсем зачах! Может, если я немного отдохну, мне в голову придет какая-нибудь светлая мысль?
