Внезапно врант снова уловил а-лучи. Они были очень интенсивные, и хищник удивился, что крубс так легко покинул свое убежище. Но задумываться над причиной этого он не стал. «Добыча! Уничтожить!» – мелькнуло в его сознании, и он устремился вниз...
На верхней ступеньке перехода Фома приостановился, осматриваясь. Он уже хотел шагнуть вперед, как внезапно что-то скользкое, похожее на мокрый полиэтиленовый пакет, чиркнуло его по плащу и на мгновение скользнуло в карман. В первую секунду Соболев не успел даже испугаться, а когда же он испугался, все уже завершилось. Карман был пуст: скафандр Флюка исчез, а в том месте, где космический хищник прикоснулся к плащу, ткань стала влажной. Она сморщилась и обесцветилась. Пока кислота не прожгла ее насквозь и не добралась до его тела, мальчик поспешно сорвал с себя плащ.
«Все хорошо, что хорошо кончается», – подумал он и помчался домой. В киоске, мимо которого он пробегал, он по старой привычке заметил новый каталог русских коллекционных монет, но впервые в жизни не остановился, чтобы пролистать его.
Дома Фома немедленно получил взбучку за испорченный плащ, ткань которого в двух местах прожгло насквозь, словно на него попали раскаленные искры.
– Опять проводил с мальчишками химические опыты? А если бы попало в глаз, на всю жизнь остался бы калекой! – рассердилась мама.
– Ладно, не ругай его! Подумаешь, переборщил немного с селитрой! С кем не бывает! – вступился отец. – Когда я учился в школе, мы однажды взболтали нитроглицерин, да так сильно, что от нас едва шнурки не остались! Все стекла в кабнете химии взрывом повышибало!
– И ты этим гордишься? Чему учишь ребенка? Хочешь, чтобы он вырос бандитом? – и встревоженная мама немедленно перевела огонь своей тяжелой артиллерии на мужа.
– Я же не вырос бандитом! – защищаясь, сказал он.
– Это с какой стороны взглянуть! – мама повернулась и ушла, хлопнув дверью. Она всегда умела повести себя так, что во всех спорах последнее слово оставалось за ней.
Папа посмотрел на сына и пожал плечами:
– И что на нее нашло? С женщинами всегда так. Они не понимают, что вечных плащей не бывает! Ладно, иди занимайся, а ее я беру на себя!
И он ушел следом за женой. Фома был благодарен отцу, что во всех спорах он чаще всего становился на его сторону, в то время как мама поддерживала Людоедку. У сына с отцом была мужская солидарность, а у дочери с мамой – своя, женская.
Куда труднее в этом отношении было Нине и Диме, родители которых разошлись. Светлова жила с папой и бабушкой, а Демидов – лишь с мамой.
