Гломов тихо сидел, ожидая, что будет дальше. Сарданапалу ответил спокойный, но очень твердый голос Медузии. Если увлеченный академик Черноморов бросал слова громко и отчетливо, словно стрелял из пушки, то Медузия будто резала скальпелем – так же сдержанно и точно.
– Логика нужна везде. Прежде всего я ценю в магии систему и следование общим закономерностям. Практика и теория – два крыла Пегаса… Знаете, Сарданапал, иногда меня не удивляет, что у Тибидохса течет крыша!.. Причем не астральная даже, а обыкновенная! И так во всем! Зачем было заточать Хаос за Жуткие Ворота, когда вы, Сарданапал, вносите его во все, к чему прикоснетесь. В любые отношения. Я это ненавижу!
– Он любит морковь! – задумчиво сказал академик.
– Кто? О чем это вы? – сердито спросила Медузия.
– Я говорю, Пегас любит морковь. Я тоже, кстати, очень ее люблю, – пояснил Сарданапал.
Медузия нахмурилась:
– Академик! Вы что, смеетесь надо мной? Мне кажется, вы сознательно уходите от серьезного разговора. Ваше легкомысленное отношение к жизни и вообще ко всему материальному вызывает у меня опасения! Вы витаете в облаках!
– Хм… В природе нет нового вещества. Вещество, которое теперь составляет наше тело, когда-то было кем-то или чем-то еще. Каким-то другим человеком, животным, растением, землей. Вон вода во рву – а это не вода, а какой-то кругообращающийся в природе мертвец. Ну не тошно ли жить после этого? А ты говоришь «материальное»!
– И к чему это было сказано?
– Ни к чему. Меди, мне кажется, в последнее время ты становишься какой-то чересчур правильной, чересчур бескомпромиссной. Вспомни, какой ты была в тот год, когда я оживил тебя после истории с Персеем? Подвижная, как ртуть! Вспыльчивая, точно порох! Как ты любила бить посуду и как хохотала! Кажется, именно тогда стены Тибидохса дали первую трещину… А крыша, крыша текла и тогда. Только тебе это было не важно.
– Все это было давно, Сарданапал! Все это было давно, и все это было неправда, – сказала Медузия, и Гломов услышал ее удаляющиеся шаги.
На мосту остался один Сарданапал. Его раздраженный голос разнесся далеко над заболоченным рвом:
– Черт бы побрал этих женщин… Ну не создан я для семейной жизни! Черт, черт, черт, черт!
– Кк-кква! Кк-кква! – сочувственно отозвались лягушки.
