– Какой позор! На колени! – сказала она.
– Я не понимаю, чего тут такого унизительного? Волчица положила мне на колени морду, я почесал ее за ухом, – удивился Меф.
Валькирия метнула копье, мгновенно оказавшееся у нее в руке. Копье вонзилось в спинку кресла в нескольких сантиметрах от уха Мефа. Буслаев даже не сдвинулся с места. Он знал, если бы валькирия-одиночка действительно пожелала попасть, она бы не промахнулась.
– Признайся, что ты солгал! Она бы не позволила! – крикнула валькирия чуть не плача.
Меф многозначительно промолчал. Зачем делать чужую работу? Пусть теперь потрудится воображение. Валькирия бросилась лицом на кровать и зарылась лицом в подушку. Спина ее вздрагивала. Ирка ощущала, что Меф не солгал. А раз так, то какой позор! Неужели ее любовь к этому насмешливому типу так сильна, что проникла даже в сознание волчицы? Это уже полный финиш!
Кто-то толкнул дверь. В спальню ввалился Антигон с подносом, на котором стояла кофейная чашка. Избегая взгляда Ирки, он подошел к Мефу и протянул ему чашку.
– Ваш кофе, Осляндий Слоняев! Пейте – не обляпайтесь! – сказал он мрачно и, повернувшись, ушел.
Ирка проводила кикимора взглядом, полным изумления. Затем перевела глаза на Мефа:
– АНТИГОН СДЕЛАЛ ТЕБЕ КОФЕ? ДА МНЕ ОН ЕГО СРОДУ НЕ ДЕЛАЛ!
Меф отхлебнул из чашки.
– Это заметно.
– Что?! – не поняла Ирка.
– Как что? Дилетантизм налицо. Сахара здесь явно больше двух ложек! Я же его просил! – сказал Буслаев.
Валькирия заметалась по комнате.
– Это наглость! Ты уволок моего пажа! Ты заставил волчицу положить тебе морду на колени! Ты… ты… ты… просто негодяй!
Меф слушал ее и досадливо хмурился. У него было ощущение дежавю. Когда-то он уже слышал подобные интонации. Но где, у кого? У Дафны, когда он впервые прикормил Депресняка? Или все-таки не у Дафны? Дальше память не пускала. Он словно пытался вспомнить некое хорошо известное ему слово, но не мог.
– Как тебя зовут, валькирия? – спросил он быстро.
– Ирка, – ответила она прежде, чем успела подумать. Есть вопросы, ответы на которые записаны на подкорку, и выскакивают быстрее, чем разум успевает предостеречь, что лучше промолчать.
– Ирка? – удивился Меф. – Я знал когда-то одну Ирку… Ту самую, которую ты похитила и вернула. И зачем тебе это надо было? Нелепость какая-то. Одни Ирки крадут других.
Память нашарила нить, но тотчас ее упустила. Ирка испытала одновременно и боль, и облегчение. «Он совсем ничего не понял. Даже сейчас! А… это же все магия!» – подумала она.
