– Надо же... фуф! Я жив! – удивленно произнес Чимоданов.
Он пыхтел как паровоз, в трубе которого застрял не в меру любопытный кочегар.
– Какой-то тупой... фуф... был бой! Конечно, это комиссионеры, но все же... фуф... странно, что мы живы... – продолжал он, немного отдышавшись.
Евгеша вытер покрытый глиной меч о шторы.
– Мне вообще показалось, что им нужны были не мы. Разве нет? – спросил он.
Ната открыла глаза и деловито оглядела поле боя.
– Да, точно. Им нужен был чемодан нашего маньячного гнома! Они все лезли ко мне, а еще точнее к чемодану!
Петруччо посмотрел на отрубленную кисть, вцепившуюся в ручку его красного чемодана.
– Не, – нервно сказал он, – ерундистика! Натурально ерундистика! Выдумали тоже!
* * *
Эдя Хаврон недовольно выглянул в окно. За окном в три ряда стояли машины. Теперь, когда преимущество скорости пропало, с высоты автобуса они казались жалкими и тесными коробочками.
– Этот проклятый автобус никуда не идет! Идиотизм какой-то! Я не удивлюсь, если водитель вылезет и оправится пить кефир. Ему-то что! Рабочий день все равно идет, – проворчал Хаврон.
– Просто мы попали в пробку. Можно подумать, ты первый день в Москве, – сказала Аня умиротворенно.
Ее голова доверчиво лежала у Эди на плече.
– Ты же сама говорила, что мы спешим. А теперь сидишь и не нервничаешь!
– Я никогда не нервничаю! Ну или стараюсь не нервничать.
– Почему?
– Повод нервничать есть всегда. А то и десяток сразу. Глупо надеяться, что когда-то наступит день, когда ни одного повода не будет. А раз так – зачем дергаться? – заявила Аня.
– А у меня наоборот. Если я в какой-то день хотя бы чуток не попсихую, значит, я уже умер, – сказал Хаврон.
Автобус, наконец, тронулся и пополз. Аня взглянула на номер дома. Нет, до того, что они увидели в хаосе линий, еще далеко. Аня задумчиво стала следить за пешеходами. Когда автобус стоял, пешеходы обгоняли его, когда трогался – автобус обгонял пешеходов. Какого-то высоченного, в броском красном свитере мужчину, шагавшего прямыми ногами, точно ножками циркуля, они обгоняли три или четыре раза. И соответственно те же три или четыре раза он обгонял их.
– И почему люди, встретившись, должны расставаться? Какая несправедливость! – сказала Аня.
– Ты это о каких людях, о близких? – непонимающе спросил Эдя.
Как реалист до мозга костей, он мыслил абстрактно лишь тогда, когда у него не было другого выхода.
– Нет, не о близких. Близкие-то как раз расстаются редко, а потом почти всегда встречаются. Я о других людях. Каждый день я вижу сотни людей: мужчин, женщин, стариков, детей. В транспорте, на улице, в магазине. Мы смотрим друг на друга, как чужие, иногда спрашиваем о пустяке, например: «Где тут ближайшее метро?», но чаще даже и не спрашиваем, а сразу расстаемся. Расстаемся равнодушно и не жалеем об этом. А ведь мы никогда больше не встретимся.
