– С кем ты так долго говорил? – спросила она.
– С Салли. Она сама мне позвонила.
– Вот это уже подло.
– Почему? Она была расстроена. Кому же ей еще звонить?
– Но ведь я только что просила ее этого не делать.
– И она обещала?
– Не совсем. Она сказала, что считает нас обоих очень незрелыми.
– Ага, она так и знала, что ты передашь мне ее слова.
– А еще что она сказала?
– Сказала, что ты говорила ей, что я по-прежнему тебя люблю.
– А ты что на это сказал?
– Забыл. Я сказал, что, наверное, так оно и есть – в каком-то смысле. Не знаю, почему это должно было ее расстроить – она ведь и сама так считала. Это же ясно.
– А почему это должно быть так уж ей ясно? Ты ведь говорил ей, что любишь ее, ты спал с ней, ты всем своим поведением давал ей понять, что я для тебя ничего не значу.
– Ты думаешь?
– Конечно, детка. Не будь таким тупицей, или садистом, или кто ты там еще есть. Ты же дал ей понять, что любишь ее.
– Ну, конечно, но только мои чувства к ней вовсе не исключают того, что я могу питать чувства и к кому-то еще.
– О, безусловно.
– Ну вот, теперь ты разозлилась. Это безнадежно. Почему бы вам не пристрелить меня и не жениться друг на дружке?
– А мы друг дружке не нужны. Мы попытались было обняться, как сестры, и отскочили друг от друга, как две мокрые кошки.
– Она сказала, ты просила ее какое-то время держаться от меня подальше.
– До конца лета. Мы же об этом с тобой условились.
– Вот как?
– А разве нет?
– Но я не думал, что ты отправишься туда и все ей выложишь.
– Ничего я ей не выкладывала. Я была с ней предельно любезна – до тошноты.
– Она сказала, ты была очень холодная и наглая.
– Не правда. Нет. Если кто и был наглый, так это она. Да и вообще, на мой взгляд, она та еще штучка.
– Она считает, что ее предали, – попытался оправдать ее Джерри. – Говорит, что влюблена в меня, а я просто играю ею.
– Что ж. В общем-то ты ведь и сам признался мне, что для тебя это лишь эксперимент. Тебе интересно посмотреть, что будет. Если я взорвусь, это избавит тебя от необходимости принимать решение.
– Не совсем так. Во-первых, еще немного, и ты бы догадалась. Во-вторых, она торопила меня, чтобы я что-то предпринял.
– И все же, по-моему, говорить, что ее “предали” – это уж слишком. Если кого и предали, так меня. Но никто из вас, видно, не намерен принимать во внимание, что и я имею право на чувства. Во время разговора с ней мне то и дело приходилось напоминать себе, что виновата-то не я. Вы оба, видно, считаете меня удивительно черствой – давно бы, мол, пора взять и сдохнуть.
