– Вермут и бурбон. Тебя – тоже. – И с улыбкой повесила трубку.
– Что он сказал?
– Он сказал: “Детка, тебе надо было все мне рассказать. Я же большой мальчик”.
– Он действительно ни о чем не догадывался? Фантастика.
– Он подозревал, что у нее, возможно, кто-то есть, но никак не думал, что ты. Разве что, сказал, однажды на волейболе... вы с ней обменялись этаким взглядом – он заметил. Но если уж ты непременно должен знать не слишком лестную правду: он не считал тебя способным на это.
– Вот сукин сын. Почему же я на это не способен?
– И еще он сказал, что я вела себя неверно. Я должна была сказать тебе – убирайся: он уверен, как он выразился, что ты тут же поджал бы хвост.
– А еще что он сказал?
– Говорит, она сказала ему, что вы с ней спили все лето и никакого перерыва в мае не было. Это правда?
– Более или менее. Пожалуй.
– И часто?
– Не знаю. Раз в неделю. Реже. После ее поездки во Флориду я виделся с ней всего два раза. – Лицо у него пылало, будто его вжимали и вжимали в щелку.
– Значит, тот уговор, – сказала Руфь, – наш уговор на пляже – ты вовсе и не собирался выполнять? Ты меня просто обманул?
***
Мы плохо поступаем, верно?
Да. Мы правы, но мы поступаем плохо.
Не смей соглашаться со мной, Джерри. Из-за тебя, я чувствую себя такой грешницей.
***
– Конечно, я собирался его выполнять. Но через неделю мне это показалось глупым. Как бы я мог сделать выбор между вами, если бы не видел ее? Не плачь. Теперь Ричард все знает. Ты уже не одинока.
Миссис О. пешком прошла четверть мили до их дома и появилась, с трудом переводя дух: грудь ее бурно вздымалась и опускалась под выцветшим бумажным платьем, светленьким, с наивным рисунком, точно она носила это платье еще девочкой и оно выросло и постарело вместе с ней. Она вошла в дом, принеся с собой запах осени и яблок. Конанты посадили ее перед телевизором, заверив, что все дети уже спят.
– Вы такая милая, что пришли, – сказала Руфь. – Мы постараемся вернуться до полуночи. Нас вызвали друзья – у них неприятности.
Джерри был потрясен: он понятия не имел, что Руфь умеет лгать. Но, в общем-то, это ведь была и не ложь. В машине – они взяли ее новую машину “вольво” цвета тыквы – он спросил:
– А он сказал, почему Салли раскололась?
– Нет. Он сказал только, что как начала рассказывать, так и не может остановиться. Они разговаривают с самого ужина.
– Это до того не похоже на нее – все рассказать. Но, может, оно и к лучшему.
– Что ты намерен делать?
– Не знаю. В какой-то мере это зависит от того, что будет делать Ричард. Как ты думаешь, он пристрелит меня?
