***
Джерри работал художником-мультипликатором и иллюстрировал телевизионную рекламу; Госдепартамент заказал его фирме серию тридцатисекундных сюжетов на тему о приобщении слаборазвитых стран к свободе, и Джерри отвечал за этот проект. Со времени той первой поездки в Вашингтон Салли помнила, в каком отделе Госдепартамента можно его найти.
– Он не работает у вас в штате, – пояснила она. – Он приехал всего на два дня.
– Мы нашли его, мисс. Скажите, пожалуйста, что передать – кто звонит?
– Салли Матиас.
– Мистер Конант, вас спрашивает мисс Матиас. Шуршанье электрических помех. И его резкий хохоток.
– Эй, ты, сумасшедшая мисс Матиас, привет.
– Я сумасшедшая? Наверно. Бывает, смотрю на себя и думаю – совсем спокойно: “Ты рехнулась”.
– Ты где, дома?
– Солнышко, неужели не ясно? Я здесь. В аэропорту.
– Господи, в самом деле приехала, да? Безумица.
– Ты на меня сердишься?
Он рассмеялся, но не стал разуверять ее. Во всяком случае, не сказал ничего утвердительного – одни вопросы.
– Да разве я могу на тебя сердиться, если я люблю тебя? Какие у тебя планы?
– А надо мне было приезжать? Я поступлю так, как ты хочешь. Ты хочешь, чтоб я уехала?
Она почувствовала: он что-то высчитывает. За стеклом телефонной будки на натертом полу стоял маленький пуэрториканец приблизительно одних дет с Питером – должно быть, его тут оставили. Он вращал своими черными глазенками; острый подбородочек его вдруг задрожал, и он заплакал.
– Можешь убить как-то время? – спросил, наконец, Джерри. – Я позвоню в отель и скажу, что жена решила приехать ко мне. Возьми такси, поезжай в Смитсоновский институт или еще куда-нибудь часика на два, встретимся на Четырнадцатой улице у пересечения с Нью-йоркской авеню примерно в половине шестого.
Дверь соседней телефонной будки распахнулась, и смуглый мужчина в цветастой рубашке раздраженно схватил мальчика за руку и повел куда-то.
– А что, если мы друг друга не найдем?
– Слушай. Я найду тебя даже в аду. – Ее всегда пугало, что Джерри, упоминая про ад, имеет в виду вполне конкретное место. – Если почувствуешь, что заблудилась, иди на Лафайетт-сквер – ну, ты, знаешь, в садик за Белым домом – и стой под передними копытами лошади.
– Эй? Джерри? Не смей меня ненавидеть.
– О Господи. Вот было бы хорошо, если б я тебя возненавидел! Скажи лучше, как ты одета.
– Черный полотняный костюм.
– Тот, в котором ты была на вечеринке у Коллинзов? Грандиозно. В Смитсоновском институте на первом этаже потрясающие старинные поезда. И не пропусти самолет Линдберга. До встречи в полшестого.
