До поликлиники Филипп все-таки дошел. Он отыскал расписание процедур и удивился тому, как его утешила отмена процедур на сегодня. Потом он посидел в скверике, пытаясь понять, что ему делать теперь. «Положим, я разозлился, – сказал себе Филипп. – На что же я разозлился? Если верить студентке Мамай, для меня должна существовать только Соня. Студентка Мамай, конечно, не бог знает какой авторитет, но Соня сияла. И тут моя совесть может быть спокойна. Теперь рассмотрим дело с другой стороны…» Но с другой стороны не вышло ничего. Один за другим трое студентов Гордеева позвонили ему на мобильник, и нужно было переносить консультации, убеждать в необходимости регулярного чтения, и все это под неодобрительными взглядами сидевших рядом старушек. «Во-первых, – объяснил себе Гордеев, – старух раздражает мобильник, во-вторых, обилие женских имен. В третьих, – за каким чертом я все себе объясняю?!» В ярости он поднялся со скамьи и решил, что немедленно плюнет на тех и на этих и поедет на кафедру, застанет там доцента Гуськова и заберет, заберет у него бесповоротно свою любимую группу, которую пестовал два года и которую просто неприлично отдавать за здорово живешь!
Мобильник его окликнул.
– Рыцарь ты наш, – сказал Гоша Кукольников. – Сонетка по тебе соскучилась.
Дверь ему отворил Гоша. Софья сидела в кухне, поставив ногу на скамеечку, а Кукольников бинтовал ей ступню. И он, и Соня были печальны.
– Ну как? – спросил Филипп бодро и тут же ужаснулся своему вопросу. Все, однако, обошлось. Плевать им было на Гордеева. Гоша закрепил бинт упругой сеточкой, поднял Соню на руки, и все в молчании спустились по лестнице.
Соня снова уверенно хромала, и локоть ее ловко лежал в ладони у Филиппа. Она рассказывала что-то интересное, но Филипп не мог сосредоточиться, спрашивал невпопад, и она замолчала.
– Соня, – спросил он ни с того ни с сего, – вам нравится, когда вас называют Сонеткой?
Оба молчали. Он не ждал ответа, а она не собиралась отвечать. Но теперь молчание было другим. Оно билось как струна в безвоздушном пространстве. И так они дошли до дома.
– Не уходите, Филя, – попросила Соня. – Зачем вы спросили про Сонетку? Зачем, зачем, зачем? Почему вы такой? Вы приходите, и все начинают думать, что вы лучше всех. Вы это знаете?
– Знаю, кажется, – сказал Филипп и покраснел.
– Стыд и позор! – сказала Соня – Я сама себя стесняюсь, когда вы к нам приходите. Ну, скажите мне, скажите, вы нарочно не женитесь, чтобы друзья вас о чем-нибудь просили, а потом стеснялись?
