А затем, пользуясь прежними «производственными» связями, с небывалой легкостью начал брать под «крышу» одну богатую фирму за другой. А на вырученные деньги покупал людей: «власть» и «солдат». Причем в выборе последних упирал не на криминальный контингент, а на тех, кто имел практический опыт боевых действий. Когда кое-кто решил, что «тобольцы» жиреют не по чину, прижать Гришавина было уже довольно трудно. Он содержал больше трехсот «стволов» и несколько «оборотней» в государственных службах. Попытка взорвать банду изнутри привела к жестокой разборке между авторитетами прежнего пахана и сторонниками нового.
И показательной расправе над первыми. Изобретательность, проявленная в выборе способов убийства личным телохранителем Гришавина Берестовым, впечатлила всех. Крепленый в этой разборке уцелел. Потому что держался в стороне. У него была своя «вотчина», выделенная еще прежним паханом, свои кореша и крепкие связи в воровском мире. Трогать его без веской причины было для Гришавина нежелательно. Кроме того, деньги от Крепленого шли хорошие, а новый лидер выбирал людей не по кровным и кровавым связям, а по деловым качествам. Но любил Гришавин Крепленого не больше, чем прежнего пахана, который почему-то никак не мог выбраться из зоны. А ведь планировалось, что он будет освобожден через год с небольшим.
Гришавин не считал себя бандитом. Он ощущал себя бизнесменом. Причем прогрессивным бизнесменом. Хотя еще десять лет назад истово обличал капитализм. Единственное, о чем он заботился в подборе людей (кроме денежной стороны, разумеется),– это чтоб никто из них не приобрел опасного веса в банде. Обычно держал при себе троих-четверых, стравливая между собой… и примиряя по-отечески.
Крепленый, далеко не дурак, понимал, что к чему, но когда речь заходила о «приближенных» Гришавина, свирепея, цедил: «С-суки!..» – и держался от них подальше. У него свой район, свои «точки», и люди тоже в основном свои.
Ласковина Крепленый возненавидел всем нутром. За пинок в грудь, за разгром, за то, что стянул его пистолет, за то, что вот сейчас сидит он, Крепленый, сидит и, потея, оправдывается перед тем, кто зоны не нюхал, а пролез в авторитеты. И все это из-за паршивого придурка! Была б его воля – поднял бы всю банду: «быков», ментов – всех, не считаясь с расходами,– затравил бы гаденыша и кровь поганую по капельке выцедил! (При мысли о том, что он сделает со Спортсменом, когда тот окажется у него в руках, Крепленый бледнел и глотал слюну). Придурка надо поймать, не считаясь с расходами!
