Малява в драку вступать не стал. Собственно, его уже не было в подъезде. Молодости сопутствует быстрота.
Ласковин оглядел успокоившуюся парочку, нахмурился. Похоже, Вадим был прав, говоря: поищи среди своих. Корвет? Гришавин? Но почему явные шестерки?
Андрей подобрал револьвер и заточку, прислушался.
Тихо. Только из квартиры слышно, как напевает Наташа. Девочка ничего не заметила, это хорошо.
Андрей закрыл дверь.
– Ната,– спросил он.– Ты дома будешь?
– Вечером на работу пойду,– перестав петь, ответила девушка.– Мне заниматься надо, сам сказал! Поменяли счетчик?
– Нет,– Андрей усмехнулся.– У тебя новый.
Колян очухался первым и, поднявшись, уставился на закрытую дверь. Револьвера не было. Ну, это ясно. Колян обтрогал себя руками: челюсть ныла, а так… легко отделался. Посмотрел на вырубившегося Леху.
«Верный кореш,– подумал.– А где этот?»
Малява отсутствовал.
– Сучара! – зло процедил Колян и поднял бессознательного Барабана. Весил тот – всего ничего. До машины донести – мелочь. Если только этот егливый козел Малява не рванул на его тачке. «Прикизжу!» – с ненавистью подумал Колян и поволок брата наружу.
Машина стояла на месте. Злости у Коляна поубавилось. Все же кентяра – не полный засранец.
Он сбросил Барабана на сиденье, достал из-под коврика коробочку. В ней – снаряженный шприц.
«Лучшее лекарство, братан»,– подумал он, закатывая Лехе рукав и сдавливая тощую руку, чтобы обозначить исколотые вены…
Малява не угнал Колянов «жигуль» вовсе не потому, что решил оставить его для подельников. Дело в том, что он так и не добрался до «восьмерки».
Выскочив из подъезда, Малява натолкнулся на четверых мужчин, непринужденно беседующих и не пожелавших посторониться, когда такой крутой мэн, как Малява, сваливает с места преступления.
Малява отпихнул одного… и получил ногой под зад.
Возмущенный, он забыл даже о грозном Ласковине. Повернулся с перекошенным от ярости лицом… Мужики загоготали.
– Йог вашу мать! – зарычал Малява и полез за ножом, который предпочитал всяким газовым штучкам. Сейчас…
Мужчины перестали смеяться.
– Что сказал? – с характерным акцентом спросил один из них.
«Бля буду,– с опозданием сообразил Малява.– Черные».
А хоть бы и красные!
– Йог твою мать! – Малява выхватил нож и поиграл в воздухе, припустив длинный загиб по фене о «черножопых пидорах». Отчасти он рассчитывал на Коляна и авторитет «тобольцев». Но Колян валялся в отключке, а четверка мигом взяла его в оборот. Нож полетел на асфальт, а через секунду в ту же лужу плюхнулся и сам Малява. Свернувшись и прикрыв голову, он, как мог, уворачивался от пинков.
