– Так, значит, ты знала, что за фруктики мы собираемся тискать, и все равно молчала? – попытался влезть в разговор Жомов, но Сеня сунул ему в руки ушат с медовухой, и Ивар-Железный кулак надолго заткнулся.
– Да нет, не знала я, – возмутилась воительница. – Идунн должна была сидеть в Асгарде, в палатах рядом с Чертогом радости. Но, видимо, чье-то предательство привело Идунн в жилище этого проклятого Тьяццы. Чтоб ему Нидхегг ногу откусил! Кстати, благородный Робинсен, в жизни не видела я столь страшных ударов, что нанес ты своим диковинным мечом этому мерзкому етуну. Разве что Дающий дары смог бы ударить сильнее. И очень благородным выглядит то, что ты позволил ему надеть кольчугу. Хотя, по-моему, с этими черными отродьями Имира можно и не проявлять благородства.
– Ну, мне показалось нечестным прибить этого задохлого карлика таким подлым способом, – скромно потупил очи Рабинович. – Он же не мог знать моей истинной силы…
Вот уж это был полный перебор! Услышав последние Сенины слова, я подавился куском мяса, чего со мной не случалось с раннего детства. Рабинович же на мои хрипы и кашель не обратил никакого внимания, полностью поглощенный своей сосулькой. Хозяин называется! И помереть бы мне следом за Хрюмиром, да Горыныч спас, принявшись молотить по моей спине всеми тремя головами одновременно. Премного благодарен ему за это!
– Спасибо в пасть не положишь. Лучше поменьше ерунды обо мне рассказывай, – буркнул Ахтармерз и вновь отполз поближе к кормушке. То бишь Андрюше Попову, который к тому времени уже ронял абсолютно все куски мяса на пол, а сам, думая, что кладет их в рот, усиленно двигал челюстями.
В общем, ближе к полуночи набрались все изрядно. Может быть, все так и уснули бы за столом, если бы не Ингвина. Похоже, наша воительница прекрасно знала свою норму и, решительно отодвинув очередной бокал с медовухой, заявила, что идет спать. Сеня попытался устроиться с ней рядом, аргументируя это тем, что в доме Хрюмира поразительно мало кроватей (где ты хоть одну из них увидел, идиот!). На мое удивление, девушка против такой перспективы не возражала. Однако, завалившись на связку шкур, тут же положила между собой и Рабиновичем меч.
Если кому-то непонятно, что означает этот обычай, то поясню. Стальное оружие в постели между между мужчиной и женщиной говорит о том, что дамочка полностью полагается на благородство своего временного соседа по спальному месту.
А в случае каких-либо поползновений со стороны Сени на Ингвинину непорочность он тут же подвергнется непременной кастрации. Рабинович все понял без слов и, кротко вздохнув, поднялся со шкур. Он уложил уже спящего Попова на лавку, загнал спать Жомова, никак не желавшего оторваться от жбана с выпивкой, и лишь тогда вернулся к Ингвине, крайне благочестиво пристроившись на самом краешке шкур.
