– Мог не мог, а нас чуть не употребил под водочку, – буркнул Жомов.
– А это говорит о том, что сдвиги миров из-за вашего путешествия во времени происходят просто колоссальные, – возмутился Горыныч. – Присутствие гиппогрифа в этих лесах говорит о том, что не только врата между мирами открываются произвольно, но и на вашу вселенную уже началось наложение параллельных миров!
– И что из этого? – оторопел Ваня. – Орать теперь надо, что ли, ящерица ты газопроводная?
– Сам ты гиппопотам прямоходящий! – обиделся Ахтармерз. – Орать-то, может, и не нужно, но вашему миру жить осталось несколько дней. Неделя от силы, если вы не вернетесь в свою проклятую ментовку.
– Ну-ну, полегче! – наехал на болтливую рептилию Попов и слегка шлепнул Ахтармерза ладошкой. – Думай, что говоришь, а то и по рогам получить недолго! – Затем посмотрел на задумчивого Рабиновича: – Сеня, все! Пока не пожрем, ни на шаг с этого места не сдвинусь.
– Кому в ухо, а попу крендель в брюхо, – фыркнул Рабинович. – Тут мир на волоске висит, а ты о жратве думаешь.
– Вы о чем? – Ингвина удивленно переводила взгляд с одного говорившего на другого. – Что здесь происходит?
– В данный момент ничего, – уклончиво ответил мой Сеня. – А вот что будет дальше происходить, зависит от того, как быстро мы до этого Хрюмира доберемся.
– Часов шесть еще ехать, – Златовласка обиженно наморщила носик. Вот теперь на женщину похожа стала, а то чисто Снежная королева в парике! – Конечно, если на нас еще какое-нибудь чудище не нападет.
– Тогда точно нужно поесть, – вздохнул Рабинович. – А то у Андрюши голодный обморок случится.
Андрюша хотел что-то возразить на очередную Сенину колкость, но только махнул рукой и, тяжело развернувшись, пошел в сторону оставленной колесницы, в которой лежали взятые на дорогу нехитрые припасы. Поскольку мои менты вчера малость перебрали, обеспечить нашу экспедицию продовольствием добровольно взялась Ингвина. И по своей варварской привычке к тяготам и лишениям положила минимум съестного: какая-то вяленая рыба, больше похожая по вкусу на подметки Сениных ботинок (пробовал я их по молодости, когда совсем дурной был), несколько кусков мяса, жутко пересоленных и просушенных до такой квинтэссенции, что ими можно было забивать гвозди, да кожаный бурдюк местного пойла под названием «медовуха». Увидев перекосившиеся морды Ивана и Сени, Ингвина с усмешкой проговорила:
– Покорнейше прошу простить меня, великие ворлоки, но я не думала о том, что вам приспичит начать набивать желудки уже на середине пути. – Эй, алло! А где же почтение в голосе и преклонение перед могуществом? Видимо, отошла уже девочка от потрясения. – Лично я собираюсь поесть у Хрюмира. Ну а если у того нормальной пищи не найдется, настрелять дичи где-нибудь в дороге. Ну а вы ешьте, что Фрейр послал!
